Московское воскресенье - [47]
Приближался десятый час. И уже слышался смертоносный рокот моторов. Но Оксана была спокойна. Только вспомнив настойчивую просьбу Романа, она спустилась в бомбоубежище.
Под домом, в маленькой железобетонной коробке, Оксана подсела к девушке с книгой, и они вместе начали читать стихи Лермонтова:
Где-то очень далеко, словно хлопушки, грохнули первые выстрелы зениток. Все молча переглянулись, кто-то громко вздохнул:
— Началось.
Выстрелы стали чаще, потом вздрогнула земля, все снова переглянулись, как бы говоря — одна упала, — и каждый мысленно представил себе место, где упала бомба. Они рвались где-то очень далеко.
Вдруг страшный толчок потряс бомбоубежище, словно треснула кора земли, и дом над убежищем рухнул. Свет погас. Наступила такая тишина, будто кругом были мертвые, потом кто-то вскрикнул?
— Бомба упала на дом!
— Нас засыпало! Мы похоронены!
Оксана слышала эти возгласы, с трудом освобождаясь от оцепенения, но, чем явственней слышались голоса, тем острее в ней пробуждалось сознание. С трудом выбралась она из-под груды навалившихся на нее тел, пыталась протиснуться к двери, вспоминая ее расположение в этой черной, пугающей темноте, но попала в другую груду барахтающихся людей. Кто-то стонал, кто-то плакал. Но все громче и громче слышался чей-то властный голос:
— Тише! Без паники! Сидите на местах! Кто стоит у двери, отзовись!
Послышалось несколько робких голосов.
— Внимание! — продолжал командовать тот же голос из глубины убежища, где находились койки для больных и стариков. — Кто стоит у двери, попробуйте приоткрыть ее!
Истерический женский голос ответил:
— Нас засыпало! Мы похоронены заживо! Туся, я говорила, не ходи в убежище! Боже мой!
Чей-то громкий радостный голос перебил:
— Открывается! Граждане! Она открывается! У кого есть спички?
— Внимание! — снова скомандовал голос. — Всем сидеть на местах! Кто стоит у двери, выйдите на улицу и попросите у дежурного фонарь! Остальные не двигайтесь! Без паники!
И действительно, никто не шелохнулся. Скоро почувствовали, как в темноту ворвался холодный воздух улицы, и каждый с облегчением вздохнул.
В дверях показался фонарь, потом послышался знакомый голос комендантши, только сейчас он был визгливым, словно проходил через дрожащее от удушья горло:
— Сидите смирно! Немец еще кружится над нами.— Она передохнула и с трудом добавила: — Сейчас, гад поганый, бросил бомбу прямо на нашу электростанцию…
Страшный крик ножом полоснул сидящих в убежище, и несколько голосов сразу закричали:
— Куда! Ой, задавила! Ой, ой!
Распахнув дверь, Оксана выбежала на улицу. Земля, небо, дома — все было окрашено кровавым пламенем. По огненному тротуару она рванулась вперед, туда, где пылал огромный костер, освещая полнеба. Ослепленная, она летела на огонь, упала на чьи-то руки, придя в себя, снова рванулась к огню:
— Пустите! Он там! На посту! Я должна!
Но ее крепко держали несколько человек, и один, в военной форме, тихо уговаривал:
— Ну нельзя же, гражданка, нельзя туда… Там пожарная команда и милиция… Кто там у вас остался? Брат или муж? Завтра откопают. Завтра все выяснится…
Подошла комендантша, взглянула на упавшую без чувств Оксану и сказала:
— Это моя, из второго корпуса. Отнесите ее в квартиру триста пятнадцать.
Оксана подняла голову, взглянула на горящее здание, глухо сказала:
— Тут вот молодой человек остался, тоже из триста пятнадцатой квартиры. Надо отыскать его. — И вдруг вздохнула, покачала головой, словно наконец-то поняла, что в этой пылающей груде невозможно отыскать молодого человека.
Глава девятнадцатая
Скупая, малоснежная зима вступила в город. На улицах было пустынно. Трамваи шли медленно. Торопиться было некуда, пассажиры на ходу входили и выходили из вагонов. Черными ящерицами пробегали вдоль мостовой струйки пепла от сжигаемых бумаг, скапливаясь на краях тротуаров в черные потоки.
В центре города с винтовками за плечами ходили парные патрули, высоко подбрасывая ноги. Они ходили от угла до угла, резко поворачивались и возвращались обратно. Мимо патрульных стремительно неслись на мотоциклах связные из штабов, машины с закутанными бойцами, грузовики с оружием. Глядя на этот военный поток, каждый думал о том, что фронт приближается.
Город как-то притих. В больших витринах висели ярко раскрашенные плакаты — «Окна ТАСС», около них толпились люди, читали, молча расходились. Не слышалось уже, как раньше, одобрительных замечаний, смеха — нет, сейчас некоторые многозначительно покашливали и отходили, не глядя друг на друга.
Только на бульварах по-прежнему сверкали хрусталем заиндевевшие деревья, по-прежнему звенел детский смех. Несмотря на самые строгие приказы, многие семьи оставили детей дома, не желая разлучаться с ними. И, словно торпеды, скользили с горок санки мальчишек. Два мальчика остановились у проволоки, за которой мирно дремал серебряный аэростат. Мальчик на лыжах прислонил палки к дереву, снял варежки и засунул пальцы в рот. Он долго смотрел на аэростат, потом повернулся к товарищу и, словно выдавая ему тайну, сказал:
Аннотация издательства: В однотомник Вадима Кожевникова вошли повести «Степан Буков», «Петр Рябинкин» и «Сидор Цыплаков». Советский человек, его психология, характер, его мировоззрение — основная тема настоящей книги. Один из героев повести, Рябинкин, бывший фронтовик, говорит; «Фронт — школа для солдата, но хороший солдат получится только из хорошего человека». Вот о таких хороших солдатах, о простых рабочих парнях и пишет В. Кожевников. В книге освещаются также важные, всегда волнующие проблемы любви, товарищества и морали.
В конце Второй мировой Гитлер поставил под ружье фактически все мужское население Германии, от подростков до стариков, — необученные, плохо вооруженные, смертельно испуганные, они были брошены на убой, под гусеницы советских танков. Одним из таких Todeskandidaten (смертников), призванных в Фольксштурм в последние месяцы войны, стал 43-летний фермер из Восточной Пруссии Пауль Борн. Он никогда не был правоверным нацистом, но ему пришлось с оружием в руках защищать гитлеровский режим, пройдя через все круги фронтового ада и мучительную Todeskampf (агонию) Третьего Рейха.3 января 1945 года его часть попала под сокрушительный удар Красной Армии и была смята, разгромлена и уничтожена за считаные дни.
Борис Андрианович Егоров известен читателю по неоднократно переиздававшемуся роману-фельетону «Не проходите мимо», по юмористическим рассказам, по сатирической повести «Сюрприз в рыжем портфеле».На этот раз он выступает в новом жанре. «Песня о теплом ветре» — первое лирическое произведение автора. В ней рассказывается о комсомольцах, которые в 1939 году пятнадцатилетними подростками по призыву партии пошли в артиллерийские спецшколы, а потом воевали на фронтах Великой Отечественной войны.Эта книга о героизме, о патриотизме, о дружбе и о любви.Повествование ведется от лица героя — Александра Крылова, сначала слушателя спецшколы, а потом командира артиллерийской батареи.
Весь мир потрясен решением боннского правительства прекратить за давностью лет преследование фашистских головорезов.Но пролитая кровь требует отмщения, ее не смоют никакие законы, «Зверства не забываются — палачей к ответу!»Суровый рассказ о войне вы услышите из уст паренька-солдата. И пусть порой наивным покажется повествование, помните одно — таким видел звериный оскал фашизма русский парень, прошедший через голод и мучения пяти немецких концлагерей и нашедший свое место и свое оружие в подпольном бою — разящее слово поэта.
Аннотация издательства: Предыдущие книги Д. Ортенберга "Время не властно" и "Это останется навсегда" были с интересом встречены читателем. На сей раз это не портреты писателей, а целостный рассказ о сорок первом годе, ведущийся как бы сквозь призму центральной военной газеты "Красная звезда", главным редактором которой Д. Ортенберг был во время войны. Перечитывая подшивки "Красной звезды", автор вспоминает, как создавался тот или иной материал, как формировался редакционный коллектив, показывает напряженный драматизм событий и нарастающую мощь народа и армии.
Он вступил в войска СС в 15 лет, став самым молодым солдатом нового Рейха. Он охранял концлагеря и участвовал в оккупации Чехословакии, в Польском и Французском походах. Но что такое настоящая война, понял только в России, где сражался в составе танковой дивизии СС «Мертвая голова». Битва за Ленинград и Демянский «котел», контрудар под Харьковом и Курская дуга — Герберт Крафт прошел через самые кровавые побоища Восточного фронта, был стрелком, пулеметчиком, водителем, выполняя смертельно опасные задания, доставляя боеприпасы на передовую и вывозя из-под огня раненых, затем снова пулеметчиком, командиром пехотного отделения, разведчиком.