Московский Джокер - [39]

Затем она взяла Алекса под руку и, извинившись перед майором, отвернулась от американца.

– Роберт вроде путевый. Ты давно его знаешь?

– Нет. Но Валентина и литератор Герб знают его шефа, мистера Харта.

– Ты знаешь, что произошло с Мартином?

– Да. Его убили.

– И до каких пор вы будете заниматься этой херней?

– Кто это «мы»?

– Вы! Старые мандарины, гиббоны, полководцы. В задницу первопроходцы.

– Успокойся.

– Какая же сука посмела… Я представляю, каково сейчас Валентине. Ты, кстати, почему не с ней? Ты знай, Алекс, она его бросила и к тебе ушла, но она этого Марло все равно любила. Больше тебя. Она даже меня любит больше, чем тебя. А ты сейчас должен быть рядом с ней. Я бы и сама к ней пошла вместе с моим Симоновым, но она не хочет сейчас быть со мной или с другими. Наверное, только с тобой.

– Мы так и сделаем, Лора. Нам только надо повидаться с одним человеком.

– Ага. С одним милым, пьяным и поэтому длинным на язык человеком. А сразу после разговорчика его кокнут. А потом догонят вас и чпокнут. И с кухонными ножами в жо… вас доставят к подъезду Валентины и выбросят из какой-нибудь зачуханной кареты скорой помощи. А каково будет Валентине, еноты вы паршивые? Вы по делу Марло здесь? Тебе поддержка нужна? А то сейчас мой Симонов сюда подгребет.

– Нет. Спасибо. Ничего не надо. Мы не по боевой части. Поговорим только с одним аликом по имени Гарик, и лады. А ты, кстати, не боишься здесь одна поджидать своего Симонова?

– Кстати о Симонове. Кублицкий позвонил и посоветовал быть внимательной по отношению к Симонову.

– Кублицкий – это твой отец?

– Ну ясно. Кублицкий слов на ветер не бросает.

– Но с другой стороны, если бы угроза была реальной, отец так просто не отпустил бы тебя на свидание с этим Симоновым.

– Ты не знаешь. Все дело в его шизофренической уверенности, что со мной ничего не случится. Ты не знаешь, Алекс, что с нами было. Ты нравишься Валентине, значит, с тобой можно иметь дело. Если Симонов задержится, можете меня с майором даже в кусты затащить: вы путевые, ты не обижайся, что я так с вами не по делу начала.

– Все нормально, Лора. Так что ты хотела сказать?

– Ты не обижайся, ты мне не нужен, но если что, я тебе никогда не откажу. И не только, если, например, Валентина попросит. Ты мне и сам ненеприятен.

– Ага. Не нужен, но ненеприятен. Так что ты хотела сказать?

– У меня какое-то предчувствие, Алекс. Найдите своего Гарика и возвращайтесь. Может быть, мы еще с Симоновым будем здесь. Поцелуй меня, Алекс. Чтоб вы все провалились!

Алекс обнял гибкую талию девушки и молча прижал ее к себе. Майор, стоящий метрах в трех от них, показал Алексу на циферблат своих часов, но затем все-таки деликатно отвернулся. Поцелуй получился отнюдь не протокольным, а в высшей степени длительным и чувственным.

«Она немного боится за Симонова, – подумал Алекс, – и гораздо больше, но в глубоком подсознании, за отца, и она права. Кублицкий, верно, и впрямь зря не скажет. Но иногда человек сам не понимает, что же означают его слова. По крайней мере, понимает не в полном объеме. В данном случае начальник, видимо, имеет кое-какие основания беспокоиться за подчиненного. Но не меньше оснований у него беспокоиться за себя самого. Он сам еще этого не осознал, а дочь уже поняла, почувствовала. И, тоже подсознательно, уже боится остаться одна. Отсюда и припадок страсти».

– Да, – сказал он, прерывая наконец поцелуй, – найдем Гарика и вернемся сюда. Говорят, он где-то здесь недалеко, ночует на скамьях.

Алекс уже хотел взять майора под руку и нырнуть вместе с ним в темную гущу сквера, но что-то заставило его оглянуться и посмотреть на Лору. Высокая, стройная, затянутая в лиловый шелк блузки и черную кожу юбки, она уже медленно покачивала бедрами под музыку, которую включила в своих Жигулях.

Он снова подошел к ней, взял в обе ладони ее пышные светло-коричневые локоны и посмотрел ей прямо в глаза. В шальные, изумрудные, неподвижные.

Она была на несколько сантиметров выше его и лет на двадцать моложе.

«А как же Валентина? – подумал Алекс. – А как же Симонов? – а такая мысль даже и не пришла ей в голову».

Она была значительно моложе Алекса, а значит, в некоторых отношениях мудрее его.

В частности, она знала, что все в этой жизни так или иначе устраивается, и поэтому не надо ни о чем думать.

– Мы почувствовали с тобой одно и то же, – сказала она. – Я могу остаться одна. Ведь так?

– Мы очень скоро вернемся, Лора. Я не могу тебе точно сказать что, но что-то здесь произойдет.

– Скажи, но ведь ты не можешь заменить мне всех?

– Кого?

– Отца, мужа, любовника. Может быть, и друзей…

– Сядь в авто и жди там.

– Оставь. Ни в чем нет никакой разницы. Найми своего майора с его тачкой. А я смертельно хочу выпить. Как можно быстрее и больше. Поэтому я не смогу возить вас с Симоновым по Москве.

– Мы слишком задержались, Алекс, – довольно ворчливо заметил майор, когда они вдвоем покинули освещенную часть сквера и принялись пристально вглядываться в замаскированные развесистыми ветвями удаленные скамейки.

– Нет, Роберт, мы вовсе не задержались, а очень быстро все это время шли по следу.

– Как вас понимать? Про какой след вы говорите?