Московский Джокер - [37]

– Я в трех тылах бывал, – крепчал больной с неустановленным диагнозом, – и сам Рамзай на связи держал. Ты знаешь, кто я такой на самом деле? У меня три звания, если ты хочешь, и все три – военные. Высший комсостав, слыхал про такое? Вот это я и есть.

До шофера, видимо, телепатически донеслось, какую важную птицу он везет. И чтобы не мучиться сознанием ответственности, он, похоже, решил закончить все это бодяжное мероприятие одним кульбитом. Чтобы никому не обидно было.

Машина тормознула так, что чуть не встала на нос. Неясно слышалось, как водила орет на кого-то, чудом оставшегося в живых. Затем ор перешел в рокотание на умиротворенных басах, потом задняя дверь открылась. Сзади стояли шофер и совсем юный, чуть ли не моложе Рашпиля, пижонистый старлей в приталенной шинельке.

– Вот, военному надо срочно, подбросим… Куда ему, туда и нам. Нам не к спеху. Правильно я говорю?

Он сделал неопределенный приглашающий жест рукой, и старлей, стараясь оберечь чистенькую обмундировку, как ловкий воробей, запрыгнул в салон. Можно сказать, присоединился к теплой компании.

Машина снова рванула как обезумевшая.

– Мне тут недалеко. Мне надо срочно. Я даже с дежурства на час раньше отпросился, – начал оправдываться старлей, обращаясь как бы ко всем вместе: и к больному, и к медперсоналу.

– А ты знаешь, кто я такой? – встрепенулся дед со своей извечной загадкой.

– Полагаю, что в настоящий момент вы больной.

– Если хочешь, я сейчас прикажу, и шеф в «Метрополь» нас доставит. Слышал, небось, служивый, про «Метрополь?»

– Ты вот что, – подал наконец голос напарник Рашпиля, – ты стойку-то на деда не делай. Мы тут специфических больных перевозим. И отвечаем за их душевное спокойствие. Так что ты нам деда тут не волнируй.

– Да я тут недалеко, с невестой у меня встреча, – отчего-то растерялся старлей Симонов.

– Ты сколько ему дал? Шефу-то? – еще больше посуровел ликом санитар.

– Тридцатку. Тридцать тысяч в смысле. Да у меня больше и нет.

– За тридцатку, да по ночам, только коты на яйцах играют. У невесты займешь, А то мы тебя вместе с дедом сейчас определим. У нас там два Лужкова и два Кобзона имеются. И те и те жалуются, что им третьего не хватает.

Старлей промолчал, полагая, что после того, как он договорился с шофером, можно не реагировать на пустую болтовню пассажиров. Даже если они в белых халатах и угрюмого странно-свирепого вида. Рашпиль, идущий за звездой своей интуиции, наклонился к офицерику и тихо спросил:

– Идешь к бабе, как же без денег? А у меня есть. И я тебе могу дать.

– Слушай, будь другом, выручи! Я через сутки отдам. Вот, запиши. Адрес и телефон.

– Да спрячь, не надо. Вот тебе сотенка зеленая.

– А как же мы встретимся? Чтобы вам долг отдать.

– А мы и не расстанемся. Шеф что сказал, помнишь? Куда ты, туда и мы.

Симонов на какую-то секунду засомневался, уж не безумен ли и этот санитар. А тот? Тот пытался вымогать у него деньги. А этот сунул сотнягу зелеными. А шеф ломится через город, как пьяный слон на складе виски. По всему судя – дурдом на колесах.

– Ты возьмешь такси до «Метрополя», – неожиданно заложил руладу дедок. – А дальше? А, парень? Ты должен знать. Там как раз про лейтенанта.

– У меня еще есть. Гульнем, а, Паша?

– Я не Паша. Меня Никоном зовут.

– А я Саня. А как твою звать?

– Лора.

– О, богато. Ну что, Никон, гульнем? С Лорой, с Лерой, с Валей. Хрустов на всех достанет.

– Саня, вы производите впечатление порядочного человека, но делаете странные предложения. Что вам конкретно от меня нужно?

– Не расставаться этой ночью с тобой и Лорой. Вы ведь куда-то с ней приглашены? Я вам не помешаю. Я могу дать вам много денег. Слушай, Никон, давай на «ты»?

– Будешь плакать пьяными слезами, – вспомнил продолжение песни жизнестойкий и уколоупорный дед, –

– И стихи Есенина читать,

Вспоминать девчонку с карими глазами,

Что могла твоей женою стать.

– Тебя ищут, что ли?

– Возьми, Никон, в знак нашей дружбы, – Рашпиль нащупал в кармане загодя надорванную им пачку и вытащил еще три сотняры.

– Ладно, оставь пока при себе, – Симонов сжал кулак Рашпиля и отвел его от себя. – Там будут я, Лора, и Валентина. Хозяйка. А ты вроде бы как четвертый. Так что может и ничего получится. Девочки классные, так что, если чего особенного закажут, ты со своими гринами и возникнешь.

Машина для безумных, пришпоренная безумным шофером. Адский водитель, не желающий ничего знать, кроме того, что тридцать штук у него в кармане. А эта сумма гарантировала ему, что до рассвета он закроется в ванной комнате тяжелого отделения с медсестрой Лизаветой. Высадит вот только эту худобу в погонах, и – прямо по борту, шмаляй глубоководными. Что в переводе с древнеизвестного означает полненькую извращенку Лизавету и пузатенький флакончище медицинского спирта. Как эту дозу спиртяры застаканишь, так и безгрешен.

Набитая деньгами, страхами и страстями машина, как пуля по нарезному стволу, нырнула от американского посольства в туннель и как будто тут же выскочила из другого его конца, перед Смоленской площадью.

Приехали, и хрен с покрышками. Пусть дымят, изнасилованные тормозом. Все приехали. Но не все еще об этом знали. Накатались недурно, пора и счетчик включать.