Московский Джокер - [140]

– А вы?

– А я – другое дело. То, что Джокер существует, и мне даже довелось с ним встретиться, – это, конечно, событие. Но я еще успею его пережить в дальнейшем, когда завершится вот эта история. Пока же у меня просто нет времени на эмоции. Пока что я остаюсь на своем посту представителя своего государства и должен предпринять все возможное для предотвращения угрозы его безопасности.

– Так предпринимайте!

– В Москве их партия идет к закату. Круглого вывели из игры вы. Против Толмачева обманутые в лучших чувствах монархисты выпустили его заместителя, полковника Воронова. И к настоящему времени у Воронова по Москве и Московской области большие успехи.

– А что же президент?

– По-моему, он в последний момент заподозрил, что Толмачев охраняет вагон на Курском отнюдь не для того, чтобы вручить его содержимое верховной власти. Во всяком случае, как докладывает наша служба перехвата, Толмачев не может соединиться с президентом. А это означает только одно: президент не хочет с ним соединяться. От Круглого генерал тоже никакой поддержки больше не получает. И теперь мне понятно, почему. Коротко говоря, он оставлен один на один с Вороновым, который сжимает кольцо вокруг его штаб-квартиры.

– Не успеет, пожалуй, Воронов.

– Это еще почему? Куда не успеет?

– Лично добраться до Толмачева. А где, кстати, старлей этот раненый, которого мы направили к вам с площади?

– Симонов? Ему позвонила какая-то девица и, как он объяснил мне, приказала ему «выступить» в распоряжение ее отца.

– Я так и думал. Ее отец – Иван Григорьевич Кублицкий.

– И что с того? Что это решает?

– Для Толмачева это, возможно, решает все. Но вы правы, для обсуждения некоторых вещей время пока не настало. Так значит, вы говорите, что мятеж в Москве сильно подорван? Что же вас тогда беспокоит?

– Здесь ведь у них планировалось только начало. Вслед за Москвой волна должна была накрыть Западную Европу, а затем и Соединенные Штаты.

– Каким образом?

– В Западной Европе все должно начаться согласованной акцией группы ваших политиков и бизнесменов. Они должны единовременно потребовать выдачи из европейских банков огромных наличных сумм. Вероятно, они требовали каких-то гарантий. И этот ужасный, воистину монструозный вагон на Курском, был им продемонстрирован в качестве такой гарантии.

– Считайте, что эта проблема тоже снята. И в Западной Европе сегодня утром ничего не начнется.

– И это тоже сделали вы? – произнес Харт, уже с несколько опасливым восхищением поглядывая на Алекс.

– По моей подсказке. А конкретно сделал это Альфред. Из оперы «Травиата».

– Вот даже как, – неопределенно хмыкнул Харт, с некоторым сожалением поглядывая на далеко отброшенный пистолет. Ведь собеседник в любой момент мог и сам вообразить себя Хозе из оперы «Кармен», и что тогда?

Между тем Алекс продолжал, как ни в чем не бывало:

– Значит, вашей головной болью остаются только Соединенные Штаты. Что вы собираетесь там предпринять?

– Нужно, чтобы президент сделал некое жесткое заявление, подготовленное группой крупных биржевых брокеров, банкиров и президентов страховых и трастовых компаний. Всех тех, на чьи деньги и удалось снарядить этот вагон.

– Судя по обстоятельствам, он был загружен деньгами где-то на юге, в районе между Туапсе и Абхазией. А дальше он мог быть прицеплен к любому составу и докатиться до самой Москвы без досмотра. Если всем, кому следовало, щедро заплатили.

– Да. Скорее всего так все и было. Но вернемся все-таки в Америку. Президент должен заявить, что любой, кто окажет поддержку Моргенштерну и его Г «лоб Экспресс», будет рассматриваться властями как наносящий урон безопасности Соединенных Штатов. А с десятью миллиардами те из них, кто сколько-то вложил в эту сумму, пусть распрощаются. Эти деньги или вообще не вернутся в Штаты, или – даже если какая-то часть и вернется, – то, разумеется, уже не тем, кто незаконным образом забросил их в Россию. Незаконным образом и с преступной целью!

– И что же вам мешает предпринять шаги в этом направлении? Даже несмотря на то, что вы далеко от них, люди в Вашингтоне прекрасно знают вас. Они поверят любой вашей информации и сделают все, что вы им предложите.

– Не совсем так, Алекс. В принципе должно быть так, но не в данном случае. Президент должен будет принять весьма жесткие, нестандартные меры, почти рядом с нарушением Конституции. Для этого у них должно быть что-то более реальное и конкретное, чем моя оценка московских событий.

– А вагон на Курском?

– Я лично его не видел. И его в любой момент могут сжечь, взорвать, разграбить или испарить. Все это становится слишком эфемерным, когда передается через океан.

– Передайте, что рядом с вами находится Джокер. Кто-то из тех, к кому вы обращаетесь, должен знать, что это такое.

– Разумеется, кто-то должен знать. И я даже знаю, кто это. Ректор одного из известнейших в западном мире университетов. Он примерно одинаковое количество лет знает как меня, так и президента. Я ведь и сам когда-то услышал о существовании Джокера и Училища именно от него. Но я знаю, что вы были другом Марло. Что вам поверил Круглый. Наконец, я и сам видел вашу метку. По совокупности обстоятельств, мне не надо дальнейших проверок. Я и так знаю, что вы не самозванец. А у ректора будет только мое слово. Моя уверенность, что я не ошибаюсь. Чтобы идти к президенту, этого слишком мало.