Московские сумерки - [6]
– Итак?
– Так… восемьдесят кило?
– Это что: вопрос или ответ?
– Ответ, товарищ капитан. Восемьдесят килограмм.
– Не многовато?
– В самый раз.
– А другие?
– Такие же, пропорционально росту. Ничем особенно не выделялись.
– Итак, это самые обычные, скажем так – усредненные люди. А вот во что они были одеты?
– Капюшоны натянули, я же писал.
Стонов положил палец на строчку в своем заявлении, поворачивая голову и пытаясь прочесть перевернутый текст – перевернуть бумагу он не решался.
– Да, вы написали. А другая одежда? Они что, голые были?
– Голые? Конечно, нет! Они были одеты как люди!
– Какие люди? Работяги? Люди, пришедшие в ресторан на званый обед? Милиционеры?
– Милиционеры? Ха, вот было бы смеху! Нет, товарищ капитан! Как обычные трудящиеся, вот как.
– Обычные трудящиеся, одевшиеся, чтобы ремонтировать улицы, или…?
– Нет-нет! Может, как служащие. Я, право, не помню: это было такое потрясение! Я смотрел на то, что они выделывали, а не на одежду. Поймите меня, я не заметил ничего примечательного. Все они были одеты очень похоже, похоже на всех остальных.
– Кроме капюшонов.
– Да, конечно, кроме капюшонов.
– Тот, что говорил, – какой он из себя?
– Не самый высокий и не самый низкий.
– Он казался главарем?
– Только когда заговорил. Если бы не это… Все они, казалось, выполняли заранее расписанные роли. Двое прошли вперед, а двое с самого начала остались у двери. Как будто охраняли ее.
– А вот тот, который говорил… Не заметили ли вы что-то необычное у него?
– Да, заметил. Я писал, – официант опять показал пальцем на текст, – об акценте. Он нерусский. У него говор…
Официант замолк, оторвал взгляд от текста, а палец по-прежнему держал на строке. Он посмотрел на Чантурия.
– У него говор?..
Официант не отвечал. Тогда Чантурия взял бумагу из-под его пальца и зачитал:
– Грузина.
– Да.
Официант не поднимал глаз. Его рука все еще лежала на столе, на том месте, где только что было заявление.
– Вы разбираете грузинский акцент, когда слышите его?
– Да, конечно. Я встречаю на работе самых разных людей. Вы говорите по-русски, безусловно, гораздо чище того человека, товарищ капитан. Не сразу заметишь даже, что вы говорите с акцентом. Но тот был грузин. Я просто уверен в этом.
«Святая простота русского крестьянина», – подумал Чантурия. Любой здравомыслящий человек, попав на допрос к грузину – капитану госбезопасности, спешно постарался бы исправить опрометчивые слова в своем заявлении. Но этот официант, наоборот, подчеркивал их. Возможно, у него не хватает мозгов придумать более вероятную версию. А может, он и прав. Итак, один грузин уже замешан в этой кутерьме, не считая самого капитана КГБ.
– А этого человека, которого ударили ножом, – спросил Чантурия, – они что, выбрали его специально?
– Не думаю. Наверное, он оказался самым подходящим объектом – сидел ближе всех к двери.
– Как он выглядел?
– Ну что ж, по комплекции он примерно такой же, как и самый крупный из налетчиков. Я заметил это, когда он поднялся.
– А когда он поднялся?
– Он встал, а налетчик всадил ему нож в бок, он сразу же сломался пополам и упал.
– А он успел что-нибудь крикнуть?
– Что-то крикнул, но я не разобрал что.
– А на каком языке?
– Да на русском. Конечно же, он иностранец, но прекрасно говорил по-русски.
– А почему вы считаете его иностранцем? Стонов посмотрел на него с обидой:
– Я официант в ресторане «Узбекистан», насмотрелся на иностранцев.
Чтобы наказать Стонова за дерзкий ответ, Чантурия спросил:
– Сколько вы зарабатываете как официант? Стонов осторожно ответил:
– Сто пятьдесят в месяц.
– А этого достаточно, чтобы оплатить столик на шестерых в кооперативном кафе?
– Я же сказал, у меня там приятель.
– И вы, я полагаю, заработали немного чаевых? Стонов только пожал плечами.
Чаевые официально брать не полагалось, но, конечно же, все брали, и бесполезно отрицать это.
– А иногда и в твердой валюте?
– Нет. Я, конечно, не взял бы валюту. Это противозаконно.
– Конечно. Ну, а теперь об этом иностранце. Как он выглядел? Вы начали описывать его.
– Он выглядел довольно прилично. Хотя женщина, которая была с ним, похоже, о нем особенно не заботилась.
– Так как же он выглядел?
– Они что, не показали вам труп?
– Как он выглядел?
– Ну… волосы у него светло-каштановые. Обычные черты лица, помнится – твердый подбородок. Вид вполне приличный, как я уже сказал. Одет был в дорогой костюм – прекрасная чистая шерсть. Такой не достать и за тысячу рублей.
– Это все?
– Да, больше ничего припомнить не могу.
– Как, по-вашему, из какой страны он приехал?
– Трудно сказать. Одет он по-европейски, но выглядит, право, не европейцем. Скорее всего он американец.
– Почему вы так считаете?
– Ну это… он как-то фамильярно обращался с официантом. Европейцы, они только командуют официантами, много о себе воображают. Американцы – те вроде нас, все у них ровня… даже если у них гораздо больше денег, чем у нас.
– По-английски вы говорите?
– Немного. Достаточно, чтобы обслужить посетителей, которые говорят по-английски.
– Не слышали, говорил ли он что-нибудь по-английски?
– Нет, не слышал.
Чантурия постучал авторучкой по блокноту:
– Вы сказали, что женщина его не любила.
Случайное знакомство в ночном клубе — и герой романа «Череп императора», корреспондент одной из петербургских газет, оказывается втянутым в невероятную историю, истоки которой берут начало в древней «стране снегов» — Тибете. О серьезности развернувшейся борьбы за обладание ценнейшей древней реликвией свидетельствует цепь загадочных и на первый взгляд не связанных между собой убийств…Зачином романа «„Кровавая Мэри“ по-ирландски» становится зверское убийство в тоннеле метро. И вновь петербургский журналист берется решить эту криминальную головоломку.
Хрупкая, как яичная скорлупа, и твердая, как бетон, — вот две стороны ее натуры. Она может часами мучиться из-за царапины на автомобиле. А может легко переехать того, кто, по ее мнению, этого заслуживает.В сумочке любимый пистолет, «магнум» сорок четвертого калибра; она прекрасно выглядит в дизайнерском комбинезоне для беременных и туфлях на высоком каблуке. На пальце кольцо с бриллиантом за сто тысяч, на запястье часы «Патек Филипп».Красивая женщина, любящая супруга, мать, ждущая появления второго ребенка.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Во время телесъемок грандиозного реалити-шоу «Звездолет» совершено жестокое преступление. Убит муж руководительницы проекта, автор многих эстрадных хитов Вениамин Молочник. Участники проекта в шоке, но… show must go on — шоу должно продолжаться! А через несколько дней найден убитым следователь прокуратуры, которому было поручено расследование. Подозрение падает на известного московского шоумена. Но не причастна ли к убийству одна из участниц проекта, восходящая поп-звезда, с которой постоянно общался убитый автор хитов?
В книге мы снова встретимся со следователем прокуратуры Сергеем Рябининым, известным нам теперь не только по литературным произведениям, по и телефильму «Переступить черту», снятому по роману «Долгое дело». Повесть «Дьявольское биополе» еще ждет своего сценариста. К этому присоединяются и все многочисленные любители психологического детектива.
Мелкий вор Ники Беркетт пытается выжить на «грязных улицах» Восточного Лондона. Внезапно его жизнь меняет непредвиденное событие: наркодилеры, намеревающиеся взять под контроль район, жестоко убивают его друга Винни. Ники решает отомстить за его смерть и разрабатывает хитроумный план с участием «крутых ребят» всех мастей.Много лет занимавшийся социальной работой среди заключенных, Джереми Камерон убедительно и живо рассказывает о криминальных разборках между обитателями лондонского Преступного мира.
Имение Ривертон, Англия, 1924 год. Известный поэт покончил с собой во время вечеринки в честь летнего солнцестояния. Свидетелями были только две сестры-аристократки: обаятельная и жизнерадостная Эммелин, и красивая, умная, страстная Ханна. Одна — преклонявшаяся перед ним, другая — бывшая по слухам его любовницей. С тех пор сестры никогда не разговаривали друг с другом. Что же произошло на самом деле? Правду знала лишь горничная Грейс Ривз, всю жизнь пытавшаяся забыть события той ночи. Но семьдесят лет спустя, когда кинорежиссер из Голливуда решила снять фильм о произошедшем, старые воспоминания пробудились, и хранимые секреты начали открываться…
Во время пикника на семейной ферме шестнадцатилетняя Лорен Николсон становится свидетельницей шокирующего преступления – ее мама Дороти убивает человека. Спустя пятьдесят лет эта история по-прежнему беспокоит героиню. Кем был тот человек и почему мама так поступила? Лорен понимает, что может упустить последний шанс узнать правду, и принимается искать ответы в прошлом Дороти. Она идет по следам незнакомцев, встретившихся когда-то в истерзанном войной Лондоне, чтобы понять, как их судьбы связаны с судьбой ее матери.
Читатели уже знакомы с героями первой части романа – четырьмя подругами и дочерью одной из них. Кульминационный момент «Кружево-2» – похищение Лили во время ее поездки в Турцию. Похититель и цель преступления окажутся очень неожиданными.Продолжение романа «Кружево». Главные герои – Лили, молодая кинозвезда, и ее мать Джуди Джордан, с которой наконец-то она встретилась в конце первой книги. Присутствуют и три школьные подруги Джуди, судьба которых подробно прослеживается в первой части романа. Все они – преуспевающие элегантные женщины.
Корнуолл, 1933 год. Элис Эдевейн живет в красивом поместье вместе с семьей. Дни текут привычной чередой, а идеальному миру, лишенному забот, ничто не угрожает. Но однажды случается непоправимое – таинственно исчезает Тео, младший брат Элис. А вскоре после этого находят бездыханное тело друга семьи. Что это – самоубийство или преступление? И если самоубийство, то могла ли причиной стать пропажа Тео?В 2003 году детектив Сэди Спэрроу оказывается в Корнуолле. Гуляя по лесу, она случайно обнаруживает заброшенный дом – тот самый, в котором произошла трагедия.