Московские слова, словечки и крылатые выражения - [19]

Подобный обман батраков был столь массовым и обычным явлением, что на Руси появился для его обозначения специальный глагол — объегорить.

Впоследствии глагол получил более широкое значение, и В. И. Даль в своем «Толковом словаре живого великорусского языка» указывает только общий, безотносительно к весеннему найму работников, смысл: «плутовски обмануть, обобрать».

С ноябрьским Егорием, «Егорием холодным», также связан целый ряд обычаев и поверий. «Юрий начинает полевые работы, Юрий и оканчивает», — говорили прежде. Неделя до Юрьева дня и неделя после него — время расчетов и расплаты. «Юрий холодный оброк собирает», — напоминает пословица.

По установленному неизвестно когда и существовавшему до конца XVI века обычаю в эти дни крестьяне-батраки имели право переходить от одного хозяина к другому. Обычай этот держался столетия и заставлял хозяев, не желавших лишиться рабочей силы, умерять эксплуатацию, а мужик сохранял хоть какое-то право на свободный выбор; опять же если хозяин окажется скупцом или будет заставлять работать через силу, то терпеть это не всю жизнь, а только год. «Мужик не тумак, знает, когда живет Юрьев день», — говорилось в пословице.

Генрих Штаден, опричник Ивана Грозного, в своем описании Московского государства того времени сообщает: «На св. Юрия осеннего крестьяне имеют свободный выход. Они живут или за великим князем, или за митрополитом, или еще за кем-нибудь. Если бы не это, то ни у одного крестьянина не осталось бы ни пфеннига в кармане, ни лошади с коровой в стойле».

Но землевладельцы, за которыми и на земле которых жили крестьяне, были заинтересованы в постоянных и полностью подвластных им работниках. Тем более что к концу XVI века Россия, разоренная войнами Ивана Грозного, еще и разрушившим хозяйственную систему страны разделением ее на земщину и опричнину, находилась в состоянии общего упадка. Села пустели, крестьяне уходили из них в поисках лучшей доли, вотчины и поместья бояр и дворян, то есть «воинства» и «служилых людей», оставались без работников, и, как написано в одном документе того времени, «от того великая тощета воинским людям прииде».

Чтобы поправить «тощету» землевладельцев, Иван Грозный разрешил, при необходимости, в отдельных хозяйствах некоторые годы объявлять «заповедными», когда крестьянам запрещалось уходить в Юрьев день.

В царствование сына Ивана Грозного Феодора помещики стали все чащи и чаще прибегать к «заповеданию» перехода крестьян и холопов от одного хозяина к другому. Крестьяне бежали от помещиков «с женами и детьми», их ловили, возвращали, наказывали. Помещики в оправдание своих действий и расправ, по мнению крестьян, несправедливых, ссылались на разные царские указы, поступавшие из Москвы. Наконец, в 1593 году было объявлено, что выход крестьян вообще запрещен.

Современник пишет об этом: «При царе Иоанне Васильевиче крестьяне выход имели вольный, а царь Федор Иоаннович по наговору Бориса Годунова, не слушая совета старейших бояр, выход крестьянам заказал, и у кого колико тогда крестьян где было, книги учинил».

Полный запрет выхода крестьян от землевладельца даже в освященный давностью и обычаем срок — на осеннего Юрия — и породил общеупотребительную и сейчас пословицу: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!»

Но в отличие от обычного утвердительного тона пословиц в этой прежде всего ощущается эмоциональность и чувство удивления. Это подчеркивают и толкования пословицы в различных словарях: «Не осуществились чьи-либо надежды, ожидания; выражение удивления, огорчения, разочарования по поводу чего-либо неосуществившегося, несостоявшегося» («Словарь русских пословиц и поговорок». М., «Советская энциклопедия», 1967); «Выражение разочарования из-за неудачи в каких-либо непредвиденных обстоятельствах» («Опыт этимологического словаря русского языка». М., «Русский язык», 1987).

Вот уже четыреста лет живо и памятно удивление и огорчение русского человека, высказанное пословицей, по поводу отмены Юрьева дня. Огорчение — понятно, но почему — удивление? Разве мало разные властители издавали антинародных законов? Народ отвечал на них проклятьями, стоном, отчаянием, и лишь один этот вызвал удивление. Почему? Видимо, этот антинародный указ в чем-то имел отличие от остальных аналогичных законов.

И это действительно так.

О Юрьеве дне, его экономическом и социальном значении и отмене существует большая литература. Но современный петербургский историк Р. Г. Скрынников, исследуя роль Бориса Годунова в создании Указа об отмене Юрьева дня, обнаружил, что никто из историков не приводит текст самого указа, а все пользуются только косвенными указаниями на него.

Подлинный царский Указ 1592 (или 1593) года никогда не был опубликован, и никто его не видел. Можно допустить, что в годы Смуты он мог погибнуть, хотя ввиду его важного значения с него должны были бы снять не одну копию. Но возможно, судьба была к нему особенно сурова: многие архивы конца XVI века бесследно исчезли.

Однако Скрынников обращает внимание на необъяснимый, с его точки зрения, факт, который позволяет сделать совершенно определенный вывод.