Московские градоначальники XIX века - [4]
Но, несмотря на инструкцию, окончательной ясности в разделении ответственности между генерал-губернатором и губернатором не было. Почти по каждому вопросу их компетенция могла пересекаться. Часто генерал-губернатор занимался не только стратегическими задачами развития губернии, но и не свойственными ему мелкими задачами, которые мог бы решить и губернатор.
Недаром, по данным на 1874 год, штат канцелярии генерал-губернатора Московской губернии князя Владимира Андреевича Долгорукова был почти в три раза больше численности канцелярии губернатора. Штат канцелярии московского генерал-губернатора, включающий в себя: адъютантов генерал-губернатора, чиновников по особым поручениям, управляющего канцелярией, начальников отделов, столоначальников, их помощников, казначея, контролера, журналиста (с помощником и переводчиком), архивариуса, канцелярских чиновников и канцелярских служителей, инспекторов по надзору за типографией, литографией и книжной торговлей, а также чиновников, состоящих при МВД и находящихся в распоряжении московского генерал-губернатора, — насчитывал 112 человек. А в управлении московского губернатора служило всего 34 человека, в обязанности которых входило решение текущих вопросов[10].
Естественно, возникал вопрос — а не упразднить ли вовсе пост губернатора? Для чего нужно кормить столько чиновников, выполняющих сходные функции? Именно Москва и являла собой наиболее яркий пример подобного дублирования. В январе 1874 года в своем дневнике бывший министр внутренних дел П. А. Валуев отметил: «Тимашев (заместитель Валуева. — А. В.) передал мне в Государственном совете записку об упразднении в Москве должности гражданского губернатора. Я старался ему доказать, что таких мер нельзя принимать потому только, что Дурново (губернатор Москвы. — А. В.) не ладит с кн. Долгоруковым и что Дурново вообще оказался несостоятельным»[11].
Запись Валуева демонстрирует, насколько субъективными были причины тех или иных кадровых и правовых решений в области управления страной и губерниями вне зависимости от их уровней. Эта субъективность и лихорадила систему самоуправления в России и Москве, так как правила игры неоднократно менялись.
Какие бы законы и положения ни принимались в области местного самоуправления, последнее слово всегда было за генерал-губернатором, личным представителем государя. Вот почему вне зависимости от того, кто был на этой должности, его всегда называли хозяином Москвы. Несмотря на совершенствование законодательства возможности Московской городской думы в управлении городом следует признать недостаточно большими. Правда, к компетенции думы отнесли вопросы благоустройства и прочие хозяйственные дела.
Ни одно решение Московской городской думы не могло быть реализовано без одобрения генерал-губернатора. Думцы вынуждены были не только обращаться к нему за разрешением по любому малосущественному вопросу, но и еще отчитываться об исполнении дел и своих расходах.
Каким образом хозяин Москвы осуществлял свою власть? Как правило, в его канцелярию поступал рапорт обер-полицмейстера или иного чиновника или докладная с изложением просьбы. В ответ генерал-губернатор направлял городскому голове предложение вынести этот вопрос на обсуждение городской думы. Иногда одновременно с думой в курс дела вводился и губернатор. Бесполезно было пытаться решить вопрос, минуя генерал-губернатора, напрямую с думой. Ведь в итоге решал все один человек[12].
Обострение политической ситуации в Российской империи и нарастание революционных настроений вынудили Александра II наделить генерал-губернаторов еще более широкими полномочиями. Согласно положению «О мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 1881 года, генерал-губернаторы получили право подавлять на своей территории малейшие проявления неповиновения властям: закрывать собрания, запрещать нахождение в губернии неблагонадежных лиц, которых с каждым годом появлялось все больше и больше. Приговоры военных судов также утверждались генерал-губернаторами.
На рубеже XIX–XX веков существенно возросли полицейские функции императорских наместников, оно и понятно: террористические акты следовали один за другим. Серьезно ухудшилась криминальная обстановка в стране. Мишенью террористов стали высшие чиновники империи, в том числе генерал-губернаторы. Так, в феврале 1905 года от взрыва бомбы, брошенной Иваном Каляевым, погиб бывший московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович.
В условиях ужесточения внутренней политики наиглавнейшими обязанностями генерал-губернатора стали обеспечение общественного спокойствия и охрана порядка, за которую непосредственно в городе отвечал обер-полицмейстер.
Одной из особенностей московского управления было то, что в Первопрестольной обер-полицмейстер подчинялся не губернатору, а генерал-губернатору. Как мы увидим из дальнейшего повествования, такое подчинение давало генерал-губернатору широкие возможности в достижении поставленных им целей. Все зависело от того, сторонником каких методов управления был главный начальник Москвы: либеральных или жестких. Если это был, например, Арсений Закревский, то нередко дело заканчивалось превышением полномочий со стороны полиции. При Владимире Долгорукове хватало и простого внушения провинившимся.
