Московские французы в 1812 году. От московского пожара до Березины - [50]

Вскоре г-жу Домерг подобрал полковник Белами, итальянец по происхождению, который, тем не менее, без колебаний бросил ее вместе с ребенком в охваченном огнем Малоярославце. Русские начали преследование наполеоновской армии — чего все боялись с самого начала — и стали проводить тактику выжженной земли. Отступающим французам не должно было достаться ничего! Вечером 12/24 октября маршал Ней, увидев эту женщину, растерянно бредущую по дороге с ребенком на руках, приказал итальянскому полковнику снова взять ее к себе. Колонна возобновила движение и скоро достигла Бородина, где два месяца назад произошла кровопролитная битва. Дороги еще были загромождены разлагавшимися трупами; ужасное зрелище и для этой молодой женщины, и для всех французов, отступающих из России. Но на этом их злоключения еще не закончились.

Когда они достигли Вязьмы, начал убийственный мороз. Установилась та самая холодная русская зима, которой они боялись больше всего. Каждый, опасаясь, что впереди ожидает еще худшее, заботился лишь о собственном выживании, забыв про всякую дисциплину и порядок. Армия шла в полнейшем беспорядке. «Однажды вечером, когда после целого дня пути, — рассказывала г-жа Домерг, — мои сбитые в кровь ноги отказались меня нести дальше, я присела на обочине дороги. Начал падать снег. Умирая от голода, продрогнув насквозь, я испытывала в тот момент такую огромную слабость, что мною овладело отчаяние, и я решила, что настала моя последняя минута». И в сгущающихся сумерках сквозь пелену предсмертного тумана до нее донесся женский голос, зовущий ее. Это была г-жа Антонии, дочь куафера Марии-Антуанетты, знаменитого г-на Леонара^{191}. К счастью, ей удалось растормошить г-жу Домерг и заставить выйти из оцепенения, иначе она замерзла бы до смерти прямо там, на обледеневшей обочине русской дороги. А скольким несчастным не удалось в эти дни избежать этой ужасной участи! Холода все усиливались, достигая 25 октября/6 ноября 1812 года, на подступах к Смоленску, — 17 °C, — 18 °C. Как было противостоять суровой русской зиме? Благодаря вмешательству г-жи Антонии г-же Домерг удалось получить место в карете старого генерала графа Лаборда. И это спасло ей жизнь. Но скоро температура упала до — 28 °C, не переставая, шел снег. Лошади, не имеющие подков для хождения по льду, выбивались из сил, падали и издыхали на снегу. Отступление из России превращалось в беспросветный кошмар, и многие члены московской французской колонии начали жалеть о том, что последовали за наполеоновской армией. Они полагали, что пожар и грабежи в Москве были самым страшным в их жизни, но сейчас они переживали ужас, дошедший до апогея! Истощение сил людей и лошадей, с трудом бредущих в снегу и холоде, заставляло понемногу бросать на обледенелых дорогах украденные богатства. Сокровища древней столицы усеяли русскую равнину: иконы, мебель, картины и прочее…

В предместье Смоленска, на правом берегу Днепра. 12 ноября 1812 года

Печальное зрелище! Но было совершенно необходимо избавиться от всего, что замедляло движение. Солдаты и гражданские становились все более агрессивными, эгоистичными и равнодушными к чужим страданиям, как позднее поведали уцелевшие. Каждый желал в первую очередь спасти свою собственную шкуру. Солидарность первых дней уходила по мере того, как усиливались страдания. «Начали обирать мертвецов, — рассказывала г-жа Домерг, — а иногда и умирающих, сокращая тем самым их мучения; нападать на еще живых лошадей, которым перерезали горло, невзирая на упорное сопротивление и жуткую ругань их владельцев. Как только животное было забито, возле туши собирались группки, начинавшие драку между собой за эту жалкую добычу. Те, кому посчастливилось раздобыть несколько кусков мяса, бережно хранили их на ужин. Горе отставшему, горе тому, кто отбился от своей банды, кто, измученный голодом и усталостью, с наступлением ночи подходил к уже разбитому бивуаку и умолял предоставить ему место там! Его безжалостно прогоняли и оставляли умирать в нескольких шагах.» Банды — это мелкие группы, насчитывавшие от восьми до десяти человек, объединившихся, чтобы вместе отступать и добывать съестные припасы. Жажда жизни толкала людей к объединению; и горе тому, кто остался один, — у него не было практически ни единого шанса остаться в живых. В минуты испытаний человек часто становится жестоким!

28 октября/9 ноября 1812 года, пройдя путь длинною в 90 лье^{192}, армия достигла Смоленска, но в городе оказалось очень мало припасов, во всяком случае их было недостаточно, чтобы накормить всех выживших. Люди дрались за то, чтобы получить хоть немного еды. Хвост колонны, которой шла эта разложившаяся армия, был особенно агрессивен. «Это были солдаты разных народностей, — констатировала г-жа Фюзий, — не принадлежавшие ни к одной части или, по крайней мере, оставившие их, одни — потому что их полки были почти полностью уничтожены, другие — потому что не желали больше сражаться. Они побросали ружья и брели наугад, но были так многочисленны, что перекрывали движение на узких или трудных участках дороги. Они крали и грабили, в том числе своих вожаков и своих товарищей, и вносили беспорядок всюду, где проходили. Их часто пытались свести в воинскую часть, но это ни разу не удалось; мы прошли часть пути с этими людьми, а часть — с арьергардом». Разумеется, такие попутчики не могли не внушать г-же Фюзий беспокойства.