Московские джунгли - [62]

Алена была единственной, кто с ней сблизился. Единственной, кто однажды рассмотрел красавицу получше и понял, что причина этой мизантропичности не в том, что Ульяна считает себя выше других. А в какой-то червоточинке, которая сидит у нее внутри. В какой-то тайне, которую она охраняет.

Такие вот у нее Ульяна вызывала чувства – ее хотелось опекать. И, пересекаясь с ней на съемках (а происходило это довольно часто, обе были востребованными моделями), Алена старалась ненавязчиво сделать девушке хоть что-нибудь приятное. И та со временем это заметила, оценила, потеплела. Однажды даже пригласила Алену вместе выпить кофе после тяжелого съемочного дня. В другой день взяла ее с собой на закрытую распродажу. Их дружбу как будто бы невидимые пауки плели – тонкие прозрачные ниточки, которые медленно прорастали от одной к другой. Это все было ненадежно и хрупко. Не такая близость, как с Лилей. Не такое веселое ненапряжное приятельство, как со многими девчонками из модельной тусовки. Но все-таки дружба…

В Москве Ульяна чувствовала себя одинокой. Она была родом из Волгограда, вся семья осталась там. Родственники почему-то не поддерживали с ней отношения, видимо, осуждали ее образ жизни. Так Алене казалось, пока она не узнала секрет Ульяны. Жизнь модели многим кажется сплошным развратом – кокаин, вечеринки, вереница избалованных любовников.

Ульяне удалось внушить самой себе, что в общении и чужом внимании она особо и не нуждается. Но это был самообман.

Однажды девушки вместе сходили в Пушкинский музей на прерафаэлитов. В другой раз – пробежали десять километров в городском парке. Молча, плечом к плечу, но это тоже была близость. Еще в какой-то день Ульяна позвала ее в кино.

Ну и так однажды вышло, что она осознала, что Алена – ее самый близкий человек в этом городе. И когда у Ульяны случился день рождения, она пригласила единственную подругу в хороший ресторан. Угостила ее омарами и устрицами. А потом, разомлев от белого вина и особенно от калорийного десерта, вдруг вывалила на Алену свой страшный секрет.

Оказалось, что четыре года Ульяна провела в плену. Алена даже сперва решила, что она шутит. Но потом порылась в гугле и нашла хоть и скупую, но все же подтверждающую информацию. Ульяна принципиально не общалась с журналистами, а ее дорогой адвокат сделал так, чтобы имя и лицо девушки не трепали в связи с этой мрачной историей.

Случилось это в самый первый московский год Ульяны. Ей было всего восемнадцать лет. Она соврала родным, что едет подавать документы на биофак МГУ, а сама вместо этого грохнула все скудные средства на модельное портфолио и устроилась в агентство. Конечно, с такой безусловной яркой красотой ее с руками оторвали. Ей прочили большое будущее. Жизнь как будто бы расстелила перед ней, никому не известной волгоградской девчонкой, красную ковровую дорожку. То, что другие когтями выцарапывали у этого жестокого города, ей давалось легко. Она стала лицом косметической марки. Снялась для пяти журнальных обложек. Прошла телевизионный кастинг и должна была стать ведущей молодежного ток-шоу. Начала встречаться с парнем из хорошей московской семьи. Удивительно – но даже его родители, профессор и оперная певица, приняли ее тепло, не восприняли Ульяну как хитрую провинциалку в поисках легкой жизни. Ложкой дегтя было то, что собственные родные, узнав об обмане с МГУ, от нее практически отказались. Но Ульяна надеялась, что пройдет немного времени и они оттают.

А потом эта сказка развалилась как карточный домик.

Сначала у нее появился друг. Фотограф, которого толком никто не знал. Вроде бы Юра его звали. А может быть, и как-то по-другому. Он был замкнутым – вроде бы и вежливый, и улыбается всем, только вот близко к себе никого не подпускает. Ведет исключительно светские беседы, мягко уклоняется от любых личных вопросов, даже самых невинных. Подозрений это ни у кого не вызывало – да мало ли в мире моды странных личностей! У него было какое-то независимое фотоагентство, и он иногда нанимал девушек для разных любопытных съемок. Это уже было странным – обычно за такие съемки никто не платит. Любая модель будет рада заполучить высокохудожественные фотографии себе в портфолио. А вот Юра платил – и вполне неплохо.

Сплетничали, что однажды его ждет мировая слава. Вроде бы он готовился к персональной фотовыставке – для того и устраивал все эти изощренные съемки. Например, снимал девушку в роли утопленницы на болоте. В стиле клипа Ника Кейва Where the Wild Roses Grow. Девушка была бледна, с красными губами, в облепленном тиной белом платье, с пиявками в волосах. Получилось очень красиво. И немного жутко. Или снимал сцену русалочьего танца – в тумане русоволосые юные модели томно изгибались, правда вот выражение лица у каждой было отнюдь не сексуальное. Потом одна девушка рассказывала, что на съемке Юра зачитывал всякие мерзости – статьи про маньяков из старых советских газет. У него была целая папка с такими вырезками. Читал он так, что у слушателя возникало состояние ужаса и лютой тоски. И вот – туман, белые платья, тоска с примесью страха в глазах и эротичный изгиб юного девичьего стана.