Московская ведьма - [22]

Послышались шаркающие шаги, и слева сверху от Марины образовалась тощая официантка в кружевном переднике и западноевропейским кошмаром на голове.

– Madame désire?[2]

– Je suis Russe… – выплюнула Маринина память. – Je prendrai[3]… чашечку кофе…

Официантка улыбнулась.

– Prenez vous du café?[4]

Теперь улыбнулась Марина: надо быть полной идиоткой, чтобы не понять слово «кофе».

– Oui, mademoiselle![5]

Не снимая улыбки, официантка отошла.

– Bravo! – мягко захлопал в ладоши Велиор.

Марина картинно поклонилась:

– Думаю, мадам Шевченко, которая мучила меня в школе французским, была бы сейчас мною довольна.

– Не сомневаюсь. Ваше здоровье!

Велиор поднял бокал красного, который до этого скрывался за лампой, и приложился к нему, вознеся глаза к потолку.

Марина тоже посмотрела на потолок и увидела там люстру, а вокруг оной – здоровенного полосатого кота, который улыбался, кажется, персонально ей. Марина улыбнулась в ответ.

– Это Жерар, – Велиор снова поставил бокал за лампу, – никто не помнит, откуда он взялся.

– А откуда известно, что его зовут Жерар? – поинтересовалась Марина.

Велиор пожал плечами:

– Кто ж его знает…

Принесли Маринин кофе. В пузатенькой чашечке с пушистой белой пенкой сверху, на широком неправильной формы блюдце, а на блюдце – маленькая шоколадка в форме сердечка… уписаться можно.

– Mersi, mademoiselle! – неожиданно для самой себя взвизгнула Марина.

– Мадам Шевченко в восхищении! – захихикал Велиор.

Марина чуть не кинула в него салфеткой.

– Не буду, не буду… – Велиор поднял руки, как бы сдаваясь на милость победительнице, – вы лучше пейте, а то, небось, замёрзли…

– Да уж…

Марина взяла чашку в ладони и, чуть подышав кофейным ароматом, сделала первый глоток. Кофе согрел её, словно гладковыбритый мужчина, она даже прикрыла глаза от удовольствия.

– Ну как? – поинтересовался Велиор. – Полегчало?

Марина удовлетворённо кивнула, и тут на лице её визави образовалась такая улыбка, на которую способен разве что Чеширский Кот, да и то по праздникам. Марина чуть не поперхнулась, до того классно это было сделано. Довольный произведённым эффектом, Велиор снова приложился к бокалу.

Пока он пил, Марина успела покрутить головой и восстановить в памяти последние события.

– Зачем, кстати, весь этот спектакль с погоней?

– Н-у-у-у, – протянул Велиор, – своего рода традиция… надеюсь, вы меня понимаете?

Марина понимала. Она всё это очень хорошо понимала, но никак не могла в «это всё» до конца поверить.

Велиор допил, наконец, вино и отставил пустой бокал в сторону. Марина тоже закончила с кофе и отправила под язык комплемент-шоколадку. Последняя создала во рту настолько дивный вкус, что Марине захотелось прикрыть глаза и выдохнуть непристойное: «О-о-о-х».

– Ну, раз мы с вами покончили с формальностями, давайте перейдём прямо к сути, – с интонацией юрисконсульта произнёс Велиор. – Мои наперсницы довели до меня ваше намерение со мной встретиться. Они не ошиблись?

В Марину упёрлись два чуть сощуренных зеленоватых глаза. Марина с трудом, но выдержала взгляд. Вероятно, помогла лежащая под языком шоколадка.

– Нет, не ошиблись, – сказала она твёрдо.

– Прекрасно, тогда я вас слушаю.

Велиор откинулся на стуле и сложил руки на груди. Вышло у него остаточно старомодно, по крайней мере, Марине его жест напомнил какого-то персонажа из очень старого французского фильма. Или, постойте-ка…

Возможно, в том виноват интерьер, а может, что-то ещё, но Марина в который раз за вечер ощутила то самое чувство уже виденного, которое хоть раз в жизни испытывал каждый из нас, так называемое déja-vu. Видела, она всё это, видела! И лицо со спокойной улыбкой, и руки, сложенные как в кино, и даже перстень с фиолетовым камнем на безымянном пальце левой руки тоже видела… но где? Может и правда в кино?

Понимая, что просто так не вспомнить, Марина постаралась отогнать догадки подальше. Она немного поёрзала на стуле, устраиваясь поудобнее, поправила причёску, и, немного сбивчиво, изложила суть проблемы.

Зеленоватые глаза ни разу не моргнули, но Марине было уже несложно на них смотреть. Она успела привыкнуть к их весьма специфичной, чуть зауженной к переносице форме, необычному оттенку зелёного, и мягкому свету, который от них исходил.

Когда она закончила, слушатель сделал такое лицо, будто всё только что сказанное ему приходилось выслушивать миллион раз, и что всё это ему давно и смертельно надоело. Затем погладил несуществующую бороду и хищно ухмыльнулся, от чего лицо приобрело азиатские черты, потом зевнул в подставленную ладонь и снова обрёл прежний расслабленный «голливудский» образ.

– Что ж, случай нетипичный, – важно покивал головой он, – но вполне решаемый. Собственно, нерешаемых случаев не бывает, бывает некогда и лень.

Марина тоже кивнула, не зная, радоваться или горевать. Велиор закинул обе руки за голову и уставился в потолок.

– Если вас интересуют сроки, – задумчиво сказал он, – то здесь никакой конкретики… думаю, на всё про всё уйдёт не более недели… весь вопрос, когда она, эта неделя, наступит…

Марина подумала, что более элегантного ухода от вопроса о сроках выполнения работ она не слышала.

– А сколько я вам буду должна? – неожиданно для себя самой спросила она.