Московская Нана - [30]

И Клавдия подала ему руку.

Когда они вошли в спальню, музыкант предупредительно запер дверь на крючок.

— Я вас пришел попросить, — почти закричал юноша, — пойти со мной еще раз искупаться!..

Тут только Клавдия заметила, что «гость» ненормален. Но в его тоне слышалось такое желание и он был так красив, что Клавдия почти не сопротивлялась, когда юноша, задыхаясь, привлек ее к себе.

— Если ты не захочешь быть снова моей, — ни с того, ни с сего прошептал злобно музыкант, — я тебя убью! Вот он, мой «приятель»! — и юноша, показав опять на левый бок, вынул из бокового кармана револьвер. — Будь же моей!

Клавдия инстинктивно попятилась от безумца…

Музыкант взвел курок…

Клавдия и тут не струсила, но погибнуть так глупо она не хотела. В жизни так много хорошего, привлекательно-порочного… Сколько еще раз можно завладеть такими красивыми мальчиками, как этот!..

В безумии музыканта она видела что-то невыразимо-сладострастное, напомнившее ей «объятия» Рекламского. И вдруг умереть без удовлетворения этих ощущений?..

Быстрым, кошачьим прыжком она мигом подскочила к безумцу и вырвала из его рук револьвер, причем раздался выстрел и пуля попала прямо в портрет Смельского, по-прежнему висевший над кроватью Клавдии.

Выстрел произвел страшный переполох в доме…

Но ни Клавдия, ни музыкант не обратили на это смятенье никакого внимания. Для них ничего не существовало, кроме страсти.

Безумный юноша, не подозревавший, что он болен страшной болезнью, обнимая Клавдию, невольно мстил ей за смерть своей невесты… Целуя страстно вакханку, он передавал ей заразу и осуждал ее в будущем на медленное, мучительное прозябание.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

I «МЕСТЬ МЕРТВЕЦА»

Только что начался новый академический год… Студенты-медики и профессора мало-помалу съезжались, и клиники, не сегодня-завтра, должны были открыться. Желающих лечь в клиники было большое количество. Но званных много, а избранных очень мало… В числе первых и уже «записанных» кандидаток была Клавдия. Она жила еще на даче, хотя летний сезон давно окончился…

Болезнь у нее началась с пустяков… После трех-четырех недель со дня «визита» к ней музыканта, у Льговской появилась на губах небольшая ссадина. Она на нее не обратила бы никакого внимания, если не знала бы «подробностей» смерти скоропостижно скончавшегося от пьянства в одном из ночлежных домов жениха Нади…

Клавдия приняла все меры, чтобы оградить как себя, так и своих поклонников от неприятных последствий этих «подробностей». Несмотря на то, что у нее была страстная, животная, не привыкшая к воздержанию натура, она совершенно отклоняла все «реальные» ухаживания своих друзей…

Ссадинка на губах «вакханки» явилась как раз в то время, когда она уже перестала бояться «последствий».

Клавдия тотчас же поехала к знаменитому профессору-специалисту на Мясницкую…

Осмотрев ее, профессор категорически заявил, что у ней сифилис.

— Но вы не отчаивайтесь! — ласково прибавил он к своему суровому «анализу». — У вас, кажется, есть хорошие средства, а, самое главное, молодость, и мы вас совершенно вылечим. Будьте только терпеливы и аккуратно исполняйте мои приказания.

Профессор прописал ей рецепты и дал адрес массажистки-фельдшерицы.

— Она вам все расскажет, — сказал, прощаясь с Клавдией, старик-доктор, — и поможет делать втирания…

Льговская спокойно выслушала это страшное «констатирование» и без отчаяния покорилась ему.

Мысль ее занята была только тем, как бы поискуснее скрыть свою болезнь до выздоровления ото всех. Она прекрасно знала, что обаяние ее, как и акции, от раскрытия «тайны» сильно обесценятся.

Но скрыть ей своей болезни не удалось.

Немного погодя все тело ее покрылось сыпью, как крупинками, а через неделю эти крупинки обратились в маленькие нарывчики… Лицо также было покрыто ими…

Профессор еще ласковей принял Клавдию (за первый визит Льговская оставила ему сто рублей) и откровенно ей заявил, что у ней редкая, тяжелая, но вполне излечимая форма пустулезного сифилиса.

— Вам лучше всего лечь, — разъяснял ей знаменитый дерматолог, — в клинику. Лицо у вас будет покрыто большими нарывами, а потом ранками. Там вам будет спокойнее, а самое главное, у нас уход хороший и брезгливости в нас нет: мы привыкли и не к таким «красивым» больным! — И при этих словах профессор улыбнулся. — А потом, — продолжал ученый, — вы и науке послужите. Форма болезни у вас, для желающих быть в скором будущем докторами, очень интересная. Приезжайте хоть завтра, я для вас сегодня же все там приготовлю. Если желаете, я прикажу вам отвести отдельную комнату, она будет стоить недорого.

— Нет, зачем же! — устало проговорила Клавдия. — В общей палате будет веселей.

— А вы не боитесь видеть всегда перед глазами «безобразные проявления» болезни? Смотрите, я вас предупреждаю!

— Бояться было бы глупо, когда сама, может быть, будешь хуже.

— Ну, уж это неправда. Мы вас до этого не допустим. Болезнь вы захватили вовремя.

На другой день Клавдия, взяв с собой кое-что из белья и заложив все свои драгоценности за полторы тысячи рублей, так как денег у нее почти никогда не было, — она была страшная транжирка и жила не по средствам, — отправилась, не сказавшись никому, на свою новую квартиру.