Московия - [121]

Услышав это, они стали обращаться с нами несколько вежливее, и даже в гостиницах мы стали получать больше. Король разрешил нам продолжать путь и, так как, по их обычаю, мы не слишком щедро содержались в наших гостиницах, выдал каждому из нас по пятидесяти золотых монет.

В это время мне представился удобный случай испросить тысячу флоринов, которые распиской обещала мне мать королевы Боны за то, что ранее я устроил по поручению цесаря Максимилиана этот брак ее дочери. Добрые друзья посоветовали мне отдать расписку королю с просьбой быть моим ходатаем в этом деле. Я так и сделал.

Король милостиво принял от меня расписку^{372}, сохранил ее до моего возвращения, а когда я вернулся из Московии, распорядился удовлетворить меня в хороших венгерских золотых, как честный король.

14 февраля мы покинули Краков, и тогда только по-настоящему пошел снег; поэтому мы сели на сани и по довольно удобному пути поехали через польские города:

Новы Корчин,

Поланец, десять миль; отсюда до Сандомира восемнадцать миль. Оттуда до Завихвоста вниз по Висле. Там мы переправились через нее и оставили ее слева,

Осек,

Проковица,

Сандомир,

через Завихост,

Ужендув,

Люблин, тоже восемнадцать миль от Сандомира,

Парчев, находится еще в Польше, но уже на самой границе. На расстоянии менее одной итальянской мили от него протекает речка Ясонка, это — граница, оттуда на Ломазы. Затем, в трех милях от Парчева, мы добрались до литовского города Половитца, где на многих дорогах нам из-за обилия болот приходилось ехать по гатям, оттуда в Ростовше, две мили,

Пишчац, три мили,

Брест, четыре мили. Это большой город с крепостью на реке Буге, в который впадает Мухавец.

В тот день, когда мы выехали из лесу на равнину перед Брестом, был такой жестокий ветер и снегопад, что за метелью не было видно лошадей. Я стал обдумывать способы, как мне укрыться от ветра и стужи, так как понял, что придется заночевать в поле. Поставили сани против ветра, и как только к ним наметало снегу, выкатывали их выше, под образовавшейся таким образом стеной я разместился с кучером и лошадью. Бог миловал, и мы все же добрались до Бреста.

От Люблина досюда — шестнадцать миль; это точно посредине между Краковом и Вильной.

Каменец, городок с каменной башней в деревянном замке, пять миль; переправившись потом через две реки, Ошна и Бешна, мы через пять миль прибыли в Шерешев, недавно выстроенный в большом лесу городок, расположенный на реке Лесне, которая протекает и под Каменцом,

Новый двор, пять миль,

Порозово, две мили,

Волковыск, четыре мили. От Бреста досюда три дня пути.

Во все путешествие у нас не было гостиницы, удобнее здешней.

Здесь дорога на Вильну разделяется. Одна, по которой мы ехали и по которой до Вильны двадцать семь миль, на Пески, городок на реке Зельва, которая вытекает уже из русской области Волыни и впадает в Неман.

Мосты, городок, расположенный в одной миле далее, на реке Немане; название свое он получил от моста, проложенного через Неман.

Щучин, три мили,

Василишки, три мили,

Радунь, пять миль,

Ейшишки, две мили,

Руднинкай, пять миль,

Вильна, четыре мили. Впрочем, тогда мы ехали в Вильну не через местности, здесь перечисленные, начиная с Волковыска, а повернув направо к востоку, проезжали через

Зельву,

Слоним.

Рядом мы видели Новогрудок, построенный великим Витовтом. Замок — пуст.

Молчады,

Церин,

Оберно,

Оттмут,

Кайданов,

Минск, городок, отстоящий от Волковыска на тридцать пять миль; кроме того, начиная отсюда, все реки впадают в Днепр, тогда как другие, виденные нами, текут в Неман.

От Бреста досюда шестьдесят миль. От Минска до Вильны двадцать семь миль. По тамошним масштабам это большой город и замок.

Борисов, городок, расположенный на реке Березине. Эта река впадает в Днепр ниже Бобруйска, восемнадцать миль. О нем сказано выше.

Орешковичи, ради удобства гостиницы, сорок миль. В этих местах из-за совершеннейшей пустыни мы ехали не кратчайшей, а обычной дорогой, и, оставив городок Могилев в четырех милях правее, через

Шклов, шесть миль,

Оршу, шесть миль, здесь, ниже крепости, узкий брод через Днепр; если не попадешь точно на него, то помогай Бог! Отсюда по реке в

Дубровно, четыре мили, и другие места, указанные в первом дорожнике, прибыли, наконец, в Москву.

Здесь, несмотря на долгие переговоры, мы не смогли добиться ничего, кроме следующего: «Если польский король хочет мира с нами, то пусть, как водится, пришлет к нам своих послов, и мы заключим с ним мир, какой нас устраивает». Наконец, мы послали своих людей к королю польскому^{373}, который тогда был в городе Гданьске, и по нашей просьбе тот назначил двух послов: Петра Кишку, воеводу полоцкого, и Михаила Богуша, литовского казначея.

Узнав, что литовские послы уже недалеко от Москвы, государь внезапно под предлогом охоты и отдыха, хотя время для охоты было совсем неудобное, отправился в Можайск, где у него имеется огромное множество зайцев, и позвал нас к себе, — может быть, для того, чтобы литовцы не въезжали в город. Добившись перемирия и скрепив его, мы получили отпуск 11 ноября, и государь спрашивал нас, какой дорогой мы собираемся вернуться, так как он узнал, что турки были в Буде, а чем дело кончилось, того он не знал. Мы сказали, что через Вильну, Краков и Вену. Мы возвращались по той же самой дороге, по которой и приехали.