Мошенники - [50]

Он снял пиджак и перебросил его через спинку одного из стульев. Потом расслабил галстук, закатал рукава сорочки, открыл окно на улицу и принялся за работу, начав осмотр с письменного стола. Он обыскал самым тщательным образом весь стол снизу доверху и убедился, что больше тут искать что-либо не имеет смысла.

Огорченно пожав плечами, он выпрямился и собрался перейти к стереоустановке, как обратил внимание, что какая-то бумажка выпала из внутреннего кармана его пиджака, когда он бросил его на стул. Он пересек комнату и нагнулся, чтобы поднять ее. Потом он постоял некоторое время, держа в руке обернутую целлофаном фотографию убитого человека, который был опознан как Джон Смит. Он взял пиджак со стула и стал засовывать эту фотографию обратно в карман, как вдруг входная дверь квартиры неожиданно распахнулась.

Эрнандес поднял глаза.

На пороге, освещаемый падающим из коридора светом, стоял человек, чью фотографию он разглядывал пару секунд назад — убитый, который был опознан как Джон Смит.

Глава 15

— А вы кто такой? — спросил стоявший на пороге человек. — И что вам здесь нужно?

Он был в военно-морской форме. Сделав шаг в комнату, он увидел, как рука Эрнандеса выронила фотографию и потянулась к висевшему у пояса револьверу. Глаза моряка расширились.

— Да вы что?.. — начал было он и отпрянул назад, к двери.

— Стоять! — резко бросил Эрнандес.

Моряк остановился. Он застыл на месте, не сводя глаз с направленного на него револьвера тридцать восьмого калибра.

— Что вы… зачем револьвер? — спросил он.

— Кто вы такой? — спросил Эрнандес. — Назовите себя.

— Джон Смит, — ответил моряк.

Эрнандес приблизился к нему. Голос у парня был молодой, а тело юное и тренированное; синяя морская форма сидела на нем как влитая. Недоуменно мигая, Эрнандес уставился на него и тут только сообразил, что это не внезапно воскресший труп из Гровер-Парка. И тем не менее, человек этот был точной копией убитого, только лет на сорок помоложе.

— А где мой отец? — спросил Смит.

— Вашего отца — тоже зовут Джоном Смитом?

— Да, а где он?

Но Эрнандес не хотел отвечать на этот вопрос, пока не хотел.

— А почему вы решили, что найдете его здесь? — спросил он.

— Он сам сообщил мне этот адрес, — сказал Джон Смит. — А вы кто такой?

— А когда он сообщил вам этот адрес?

— Мы переписывались с ним. Я ходил в учебное плавание, в залив Гуантанамо, — пояснил Смит. Глаза его оценивающе прищурились. — А вы что, из полиции?

— Совершенно верно, я из полиции.

— Я так и подумал. Полицию я нюхом чую за квартал. Что, старик мой впутался в какую-нибудь историю?

— А когда вы получили последнее известие от него?

— Точно не могу сказать; я думаю, что в первых числах месяца. А что он сделал?

— Ничего он не сделал.

— А тогда почему вы здесь?

— Ваш отец умер, — прямо объявил Эрнандес.

Смит так резко отступил к стене, будто Эрнандес его ударил. Он просто отшатнулся от этих слов и попятился назад, пока спиной не натолкнулся на стену, а потом прислонился к ней и вперил взгляд прямо перед собой, явно не видя Эрнандеса и не замечая вообще ничего вокруг.

— Как умер? — прошептал он наконец, как бы очнувшись.

— Он был убит, — сказал Эрнандес.

— Кем?

— Этого мы еще не знаем.

В комнате нависла тишина.

— Кому могло понадобиться убивать его? — прервал затянувшуюся паузу Смит.

— Может быть, вы подскажете нам ответ на этот вопрос, — сказал Эрнандес. — Что он сообщал вам в своем последнем письме?

— Не знаю. Ничего не могу припомнить, — сказал Смит. Казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он стоял, опираясь всем телом о стену, голова его была запрокинута, а взгляд направлен в потолок.

— А вы все-таки постарайтесь, — мягко проговорил Эрнандес. Он уже успел спрятать револьвер в кобуру и сейчас направился к бару. Там он налил коньяк в довольно объемистый бокал и вернулся к Смиту. — Возьмите. Выпейте это.

— Я не пью.

— Берите.

Смит принял стакан, понюхал его содержимое и сделал движение, как бы пытаясь отстранить его от себя. Однако Эрнандес настоял на своем. Смит выпил, с явным трудом глотая обжигающую жидкость. Потом он закашлялся и поставил стакан на стол.

— Мне уже лучше, — сказал он.

— А теперь сядьте.

— Да я в полном порядке.

— Садитесь!

Смит послушно и, направившись к одному из больших мягких кресел, неохотно и как бы с недоверием ко всему происходящему погрузился в него. Он молча вытянул вперед длинные ноги и, стараясь не глядеть на Эрнандеса, принялся рассматривать носки своих надраенных до блеска ботинок.

— Вернемся к письму, — сказал Эрнандес. — Постарайтесь поподробней припомнить, что в нем было?

— Не знаю толком. Это же было давно.

— Не упоминалась ли в этом письме некая Лотта Констэнтайн?

— Нет. А кто она такая?

— Не упоминал ли он в нем о человеке, которого называют глухим?

— Нет, — Смит вдруг поднял на него глаза. — А почему его так называют?

— Ладно, не будем об этом. А о чем же все-таки говорилось в этом письме?

— Честное слово, не знаю. Письмо, по-моему, начиналось с того, что он благодарил меня за ботинки. Точно, с этого оно и начиналось.

— За какие ботинки?

— Я купил ему пару ботинок у нас на судне в магазине. Я служу на эскадренном миноносце, и у нас есть небольшая лавочка. Вот отец мой и сообщил мне в прошлом письме размер своей обуви, а я подобрал ему там пару. Ботинки просто отличные, а стоили-то всего примерно девять долларов. В обычном магазине он вряд ли смог бы купить их за такую цену. — Смит помолчал. — Но в этом же нет ничего противозаконного.