Мосфильм. Вчера, сегодня и всегда - [5]

В 1937 году Ермольев перебрался в Голливуд. Работал на двух фильмах United Artists в качестве директора производства; третий фильм, в работе над которым он участвовал, был снят в 1943 году в Мексике — очередной ремейк «Михаила Строгова».

Скончался Иосиф Николаевич в возрасте 72 лет от кровоизлияния в мозг, и свое последнее пристанище нашел на кладбище Лос-Анджелеса. В отличие от Ханжонкова его имя знают лишь специалисты в области истории кино.

В начале 19–20-х Ленин прозорливо увидел, как именно можно активно влиять на народные массы — в основном безграмотные, — и провозгласил: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино…» И правительство национализировало кинематограф.

Самые крупные ателье не раз переименовывались, переходили из одной структуры в другую и к 1923 году были преобразованы в Фабрики Госкино: Ателье Ханжонкова на Житной стало Первой фабрикой Госкино, а в Ермольевском ателье в Брянском переулке разместилась Третья фабрика Госкино. Их объединение стало основой будущего «Мосфильма».

Ермольевское ателье какое-то время больше использовали как склад, а на Житной вовсю кипела работа.

Датой рождения «Мосфильма» принято считать 30 января 1924 года, когда на экраны страны вышел снятый на киностудии первый полнометражный немой фильм «На крыльях ввысь» режиссера Бориса Михина.

Михин Борис Александрович(1881–11.04.1963) — режиссер, сценарист, художник-постановщик, с 1922 года был директором 3-й фабрики Госкино, потом директором 1-й фабрики Госкино. Поэтому вполне естественно, что он и стал первым директором объединенного «Москинокомбината».

К сожалению, ни сам фильм «На крыльях ввысь», тираж которого был всего 20 копий, ни фотовидеоматериалы к нему не сохранились, но несколько слов о нем все же следует сказать. Сюжет фильма, который окрестили «первым советским детективом», незамысловат.

Главный герой картины — инженер Глаголев разработал новую конструкцию самолета. Дело происходит до революции, и царское правительство скептически отнеслось к отечественному самородку, предпочитая закупать готовые аэропланы за границей. А вот иностранные конкуренты мечтают заполучить его разработки, но инженер-патриот отказывается их продать. Тогда подкупленный иностранцами механик совершает диверсию, в результате чего в состязании побеждает самолет иностранной марки.

Только после Октябрьской революции — естественно! — инженер Глаголев получает возможность воплотить в жизнь свои разработки. Вместе с сыном Борисом он создает новый самолет. Тут главный герой незаметно уходит в тень, а на передний план выдвигается Борис Глаголев, ставший летчиком Красной армии. Во время выполнения ответственного задания он попадает в плен к белым, но спасается благодаря находчивости и мужеству, за что получает орден Красного Знамени — лучший happy end по тем временам.

В ролях: Мария Блюменталь-Тамарина, Б. Былинкин, А. Додонова, Борис Глаголев, Н. Натов-Куркин, В. Неверов, Ю. Шибанов, Яков Волков и др.

Многое из истории киностудии, что вошло в эту главу, рассказала Гаянэ Ромэновна Амбарцумян, которая долгие годы возглавляет Информационный центр «Мосфильм-Инфо» и Объединенный архив.

Г. Р. Амбарцумян

Эта дата «рождения» весьма условная, — ведь и до этого «Мосфильм» (названия студии не раз менялись, в том числе и на: Москинокомбинат, Московская объединенная фабрика Союзкино им. 10-летия Октября, «Киностудия Мосфильм» (с 1935), Киноконцерн (ФГУП) «Мосфильм» (с 1991 г.).

В том же году туда пришел Сергей Эйзенштейн, потом — Григорий Александров, Эдуард Тиссе… Именно там они начинают работу над фильмом «Броненосец „Потемкин“»[2].

После мирового успеха «Броненосца» правительство стало очень серьезно относиться к кино: отпускаются большие деньги, размещаются заказы… И на Житной становится тесно: в единственном павильоне выстраивается сразу несколько декораций разных фильмов, работа идет в три смены. По воспоминаниям наших корифеев, идут настоящие «битвы» за павильоны, монтажные столы и пр.

Известный режиссер Абрам Матвеевич Роом:

«Я пришел туда в 1924 году. Все только еще складывалось. Это было деревянное здание, очень наивное, очень старинное — не в музейном смысле, а просто старое. В нем было тесновато, не всегда удобно, но уютно. Без приглашений, без зарплаты, как на работу, приходили Бабель, Шкловский. Асеев, Брик, брались за все, помогали делать надписи, делились идеями, критиковали беззастенчиво. Это был наш дом на Житной; названия менялись каждые два года, а мы все звали его просто „Житная“ и долгие годы потом вспоминали этот неповторимый аромат начала, юности искусства. Мы были молоды. И молодо было само искусство кино, которому все на Житной отдавали себя целиком, не заботясь о времени. Аппаратура еле дышала, не было транспорта, но именно там, на Житной, сделаны фильмы, послужившие основой для нашего кино. Мы все очень дружили. Ругались, спорили, ссорились даже, но дружили. Маленький просмотровый зал был поделен ситцевой занавеской на две части, в одной половине я монтировал „Бухту смерти“, за занавеской работал Эйзенштейн. Время от времени мы отбрасывали занавеску и смотрели друг на друга, что получается. Споры при этом начинались невообразимые.