Морями теплыми омытая - [7]

Этот спор и эти слова затронули Азиза. Он курил непрерывно и забывал стряхивать пепел в пепельницу.

— Пожалуй, — после раздумья сказал он, — нам очень трудно будет совершать путь к новому.

Обращаясь к советским гостям, Азиз продолжал:

— Возьмите меня или подобных мне, я ведь не одинок! Я не помню, где я родился, но я знаю, что меня кормили голландским молоком. Я окончил голландскую среднюю и высшую школу. День за днем во мне уничтожали индонезийца. Вам это странно слышать, но до двадцати трех лет я был убежден, что обязательно женюсь на женщине только голландского происхождения. Я считал низким жениться на девушке индонезийке.

Он долго молчал, а потом продолжал:

— Стыдно сознаться, но я должен сказать вам об этом: даже и теперь, когда остаемся вдвоем с женой, мы разговариваем только по-голландски.

Мне вспомнился другой эпизод.

Видный ученый-индонезиец приехал в Москву. Здесь он встретился со студентами индонезийцами и был очень обрадован их успехами в учебе.

— Советский Союз обладает передовой наукой — познавайте эту науку и вы, — призывал он студентов. — Но не забывайте свою мать Индонезию, не изменяйте пере наших отцов.

Колонизаторы воспитывали в своих школах и университетах молодых индонезийцев так, чтобы убить в них любовь к Индонезии, к традициям и обычаям народа. Вот почему ученый-индонезиец так болел за национальные традиции. Но он еще не понял великого гуманизма советской школы, воспитывающей молодежь любой страны в духе любви к своей родине.

Ученый-индонезиец не успел ясно увидеть пропасть, разделяющую две школы.

Идут дожди

Когда беседуют об Индонезии, то говорят о солнце, о том, как жарко в этой стране. Но в Индонезии бывают не только солнечные дни. Здесь есть и сезон дождей, который тянется четыре-пять месяцев — примерно с октября до апреля.

Дождь имеет свои прелести.

В ночной тишине шумят струи воды, ударяя по крыше. На темном небе — ни одной звезды. Все улицы затихают. Только неугомонные бечаки иногда нарушают молчание своими звонками или какой-то одинокий уличный торговец начнет предлагать неизвестно кому свой товар.

У дождей есть свои голоса.

То вдруг начнется такой ливень, который заглушает и шум улицы, и вой вентилятора. То вдруг закапают с крыш такие звонкие и отчетливые капли, словно поет множество флейт, и каждая из них исполняет свою особую мелодию.

А порой дождь идет почти бесшумно. Если выглянуть в окно, то можно увидеть, как прыгают капли и как каждая капля, падая в лужицу, вызывает крохотный фонтанчик.

На острове Бали нам привелось послушать игру оркестра гамеланг[1].

Музыканты — их было около двадцати человек — сидели со своими инструментами, как здесь и принято, на полу, поджав под себя ноги. Все они были одеты в одинаковые национальные костюмы. Оркестр исполнял народную мелодию «Золотой дождь». В ней можно было слышать и раскаты грома, и шум водопада, и песню дождевых струй.

Но это не была чисто описательная музыка. Своим творчеством народ опоэтизировал природу и нашел для этого прекрасные музыкальные краски. В оркестре особенно выделялся флейтист. Люди замирали от восторга, когда этот пожилой индонезиец с улыбающимися глазами начинал мелодию, полную удивительной нежности и чистоты.

Капля сама по себе ничтожна. Но когда капля соединяется в сплошной ливень, тогда на улицах появляются целые озерки и бегут ручьи. В сильный ливень в городе образуются целые реки, через которые с трудом пробираются автомобили.

Не раз дождь застигал нас на дорогах за городом. Струи воды вставали, словно стена. Под их ударами останавливались стеклоочистители. Нельзя было что-либо рассмотреть впереди, и нередко водитель вынужден был пережидать.

Если человек не вооружен наукой и нет у него в руках сильных машин, созданных индустрией, природа порой начинает издеваться над ним, показывать свою грозную силу и могущество.

Однажды на Восточной Яве мы переезжали через маленькую речку. Сезон дождей кончился — наступил сухой период. И без того маленькая речонка теперь и вовсе обмелела. Струйка воды еле тащилась по каменистому дну. Ребятишки не могли здесь не только искупаться — они с трудом набирали воды в ладошки, чтобы смочить лицо и голову.

Но здесь же можно было ясно прочесть и следы разгула слепой стихии. От старого моста уцелело лишь немного обломанных бревен. Террасы рисовых полей опустели, от деревни на берегу остались только кучи мусора. Кое-где можно было лишь угадать места, когда-то занятые жилищами крестьян.

В другой раз мы поднимались над районом наводнения на самолете. Лишь кое-где, на возвышенностях, виднелись кроны деревьев, крыши домов.

В сезон дождей проводятся сборы в пользу пострадавших от наводнения. Где-нибудь, часто поблизости от большого города, на шоссе появляются своего рода заслоны. Молодые люди, юноши и девушки, как правило, в белых костюмах с металлическими кружками через плечо, останавливают машины. Они получают ту или другую сумму, опускают ее через отверстие в наглухо запечатанную кружку и наклеивают бумажку на ветровое стекло — знак того, что вы свой долг выполнили.

Все это, конечно, полезно. Но разве этих небольших средств достаточно для того, чтобы обуздать слепого и безжалостного хищника, способного мгновенно разметать мост, разрушить плотину и растерзать деревню, ставшую у него на пути? Нет, здесь нужны другие, более сильные меры. И правительство молодой республики принимает эти меры.