Морверн Каллар - [9]

– Давай завалимся к моей бабуле Курис Джин. Ванну примем, отогреемся. Она живет в доме инвалидов, там и телефон есть. Может, раздобудем калоши или пальто. Понимаешь, два года назад, пока ее не перевезли, она обитала в той жуткой квартирке под крышей на Скалпи-Креснт. Из-за больных ног не могла ходить по лестницам и, когда мусор начинал попахивать, просто выбрасывала пакет из окна кухни на задний двор. А еще она не выносит чаек, поэтому намазывает горчицей корку и ее бросает тоже. Я все не могла в толк взять, как Курис Джин в свое кресло залезает, пока однажды не заглянула к ней с поручением. Тогда и увидела, как она ползет по полу в туалет.

Курис Джин сама открыла нам дверь. Она пользовалась ходильной рамой.

– Опять всю ночь куролесили, пара маленьких проказниц. А мать твоя совсем, поди, испереживалась. Давайте-ка к огоньку поближе! Так и помереть от холода недолго. Пара мартышек. Прям как с Северного полюса. Черт знает откуда, а?

– Бабуля, это Морверн из супермаркета.

– Привет, бабушка Фимистер! – поздоровалась я.

– Держи пять! – прокричала Курис Джин. Мы тут же стянули чулки у огня, пальцы рук и ног стали отогреваться. Ланна позвонила маме. Среди шепота прозвучало мое имя. Я обхватила обеими руками кружку с горячим чаем, а Ланна сделала тост с маслом.

Курис Джин приказала:

– А ну, обе, полезайте в ванну, пока вода не остыла! Первой достанется самое красивое платье. – Она залезла в кресло и нервно рассмеялась.

В ванне имелась перекладина для Курис Джин. И занавеска, но никакого душа. Курис Джин задергивала ее, когда помощники по дому подходили, чтобы вытащить ее из ванны. Мы с Ланной уселись поудобнее, устроив колени друг у друга под мышками.

– Что ты сказала маме? – поинтересовалась я.

– Что мы зависли у тебя, из-за снега, и я решила остаться на ночь. А телефона у тебя нет. Вполне убедительно.

Мы нежились в пару. Ланна мыла голову мне, а я ей – все одновременно. Мы побаловались с пеной, бросая ее друг в дружку. Потерли мою коленку, пятнышко и прочее.

Я зашептала:

– Все как бы удваивалось. Целоваться с двоими все равно что с одним.

– Знаю. Я за тобой наблюдала, – кивнула Ланна. – И вкус у обоих одинаковый, да?

– Ага. Я не помню, что и кто со мной выделывал, представляешь? Чуть не всю бумагу в туалете извела утром.

Ланна засмеялась, затем выпалила:

– А Ему-то что скажешь про эту ночь? Выложишь все как есть?

– Ланна, Его больше нет.

– Чего? – выдохнула она.

– Его больше нет, потому и подарки до срока.

Она изменилась в лице и промолвила:

– Что значит «Его больше нет»?

– Нет. Теперь Он не со мной.

– А куда подевался? – не отставала она.

– Ну, ты знаешь, Он бывал в разных странах.

Она села в пустую ванну:

– Уехал в другую страну? А вещи? Его компьютер, модель железной дороги?

– Он не вернется.

– Когда же Он уехал? – Она была так близко, что я чувствовала ее дыхание на коже.

– Вчера.

– Я еще полотенец принесу, – объявила Ланна.

Мы сидели у докрасна раскаленных углей и пили какао, замотанные в полотенца. Я начала задремывать, но тут прибыла «Еда на колесах» для Курис Джин. Женщина-водитель жаловалась, что до некоторых домов ох как трудно добираться и что старики порой не могут позволить себе отопление. Большой железный котел с супом стоял на улице, днище было облеплено снегом – как будто шла война, но только для бедняков.

Так и не одевшись, мы помыли посуду. Потом Ланна проводила меня в свободную комнату и велела:

– Приляг, отдохни.

– А ты? – спросила я, надевая корсаж и трусики.

– Позже, – сказала Ланна, наблюдая за мной.

Сквозь дремоту я чувствовала, как старые, морщинистые руки суют под одеяло бутыль с горячей водой. Слышала, как поскрипывают ходунки. Я прижимала бутыль к груди и сквозь воду ощущала биение своего сердца. Впервые за четыре года я спала одна, а когда спишь одна, слушаешь лишь собственное сердце. Я не сняла часы, потому что теперь они никого бы не оцарапали.

Я проснулась и почувствовала себя странновато. Судя по голосам, несшимся из телика, уже наступила ночь. С меня ручьями лил пот. Я вытерла лоб тыльной стороной кисти, надела маленькое черное платье. Заправила постель и вылила воду из бутыли в кухонную раковину. В комнате лишь переменчивое свечение экрана выхватывало из мрака сидящую Курис Джин, прямую как палка. Ланны не было. Моя кожанка висела на стуле.

– Аллана отправилась в Комплекс в калошах, – проговорила Курис Джин. – У меня еще одни есть – дырявые. Ты была далеко, в стране грез, вот мы и не стали тебя будить.

Я проверила, на месте ли дискета, достала золоченую зажигалку и пачку «Силк кат».

– Не замерзла, лапа? Садись поближе к огню. Подбрось уголька, если хочешь мне пособить, – предложила бабуля.

Я устроилась возле ее ног на каменной плите под очагом, улыбнулась, подбросила горсть-другую угля и вытерла руки о маленькое черное платье.

– У меня и для тебя пальто найдется, – сообщила Курис Джин.

– Ничего, если я закурю? – спросила я.

– Кури. Переживать не буду.

Я прикурила «Силк кат» от золоченой зажигалки.

– Может, вы чаю хотите, бабушка Фимистер?

Налив нам по кружке чая, я снова уселась на каменную плиту у камина, провела рукой по ногам: на них уже пробивалась щетина. Щелкнула золоченой зажигалкой, чтобы прикурить еще одну «Силк кат». Я уже готова была показать свое сияющее колено.