Моруроа, любовь моя - [90]

Его опубликовал «Экспресс», издаваемый Серван-Шрейбером[56] — единственным французским депутатом, который сочувствовал и старался помочь Сэнфорду, почему последний и записался в особую парламентскую фракцию, известную под названием «реформаторы».

Серван-Шрейбер много лет критиковал безрассудную военную политику де Голля, и когда он весной 1973 года увидел, как близко к сердцу его товарищ по фракции принимает свою неудачу, он не долго думая посоветовал тому организовать на Таити большой митинг протеста, пригласив побольше французских ораторов, включая, разумеется, и его самого.

Сэнфорд давно мечтал об энергичных действиях такого рода. Однако ему не удавалось добыть необходимые средства, и он не встречал еще ни одного француза, готового совершить за свой счет далекое путешествие на Таити, чтобы поддержать полинезийцев в их борьбе. Неожиданное содействие Серван-Шрейбера позволяло решить все эти проблемы. Еще важнее, конечно, было то, что он обладал редкостной для французских политиков способностью возбуждать острый интерес к забытым несправедливостям и обидам. Меньше чем за две недели Серван-Шрейбер уговорил двух депутатов-социалистов, одну женщину-депутата из числа «реформаторов», католического священника, протестантского пастора, двух борцов за охрану среды, профессора философии, писателя, выступающего против атомной бомбы, и, наконец, французского генерала-пацифиста Пари де Боллардьера[57] составить «летучий отряд». Благодаря тому что Серван-Шрейбер располагал газетой, французская пресса в конце концов обнаружила, что на островах Сэнфорда и Пуванаа происходит что-то интересное.

Оставалось выяснить, решатся ли полинезийцы участвовать в подобного рода официальном митинге протеста. Помимо того что многие из них служили в правительственных учреждениях или французских фирмах и опасались репрессий, сама форма протеста была совершенно чужда их психологии и традициям. Как-никак, немногочисленные проходившие до сих пор на Таити массовые митинги и уличные демонстрации организовали французские предприниматели против Пуванаа и автономистов. Однако уже на рассвете намеченного дня — субботы 23 июня 1973 года — стало ясно, что полинезийцы на этот раз преодолели свои колебания. Автобус за автобусом доставлял из сельских местностей островитян; мужчины, женщины и дети направлялись к мэрии из трущоб в долинах и на пригорках вокруг города. Когда около восьми часов в сопровождении автономистских лидеров явился «летучий отряд» Серван-Шрейбера, в саду и на улице перед мэрией Папеэте — старым двухэтажным деревянным зданием в типично колониальном стиле, с лоджией вдоль всего фасада, — собралось уже более 5 тысяч человек, в том числе с десяток европейцев, но ни одного китайца.

Как все политические собрания в Полинезии, митинг начался с молитвы, после чего один за другим выступали приезжие ораторы, рассказывая, какие экономические, военные, религиозные и моральные соображения побудили их решительно осудить стремление правительства обзавестись собственным атомным оружием. Все, что они говорили, тщательно переводилось на таитянский язык Фрэнсисом Сэнфордом. Хотя слушатели, судя по аплодисментам, всё отлично понимали, самое сильное впечатление производили на них не столько более или менее меткие аргументы, сколько тот простой факт, что специально приехавшие французы, среди них два деятеля церкви, открыто выступили на стороне Пуванаа, Теарики и Сэнфорда. Они привыкли к тому, что проживающие или гостящие на островах французы всегда защищают существующий порядок и диктуемую Парижем политику, а тут вдруг нашлись французы с иными убеждениями, готовые поддержать полинезийцев.

Это обстоятельство придало им храбрости, и после трехчасового митинга они прибегли к еще одной широко известной французской форме протеста. Выстроившись группами, согласно месту жительства, они прошли через весь город до губернаторского дворца и дальше. По указаниям партийных лидеров демонстранты заготовили транспаранты с лозунгами. Поначалу довольно робко, но затем все более уверенно они подняли их для всеобщего обозрения. Вот некоторые из них: Нет всем ядерным испытаниям — американским, русским, китайским или французским! Мы хотим автономии! Прекратите преступные эксперименты! Перенесите ядерные испытания во Францию! Мы не торгуем кровью наших детей! Мы не хотим быть подопытными кроликами!

Нужно ли добавлять, что, когда Сэнфорд предложил закончить демонстрацию, все участники мирно и спокойно, распевая песни, разошлись и разъехались по своим домам. Вызванные для наблюдения за порядком французские жандармы, многие из которых привыкли иметь дело с бретонскими и корсиканскими автономистами, взрывающими административные здания и похищающими видных деятелей, чтобы добиться выполнения своих требований, не верили собственным глазам. Жандармы, прибывшие из других заморских территорий Франции, тоже были приятно удивлены тем, как уважительно полинезийцы относились к закону и порядку. Так, на Мартинике незадолго до того демонстрация в связи с визитом Месмера вылилась в жестокую потасовку. Были подожжены машины и дома, 40 человек ранено, один убит. Но именно потому, что полинезийские автономисты вели себя столь сдержанно, Париж не обратил на их демонстрацию никакого внимания.