Моруроа, любовь моя - [71]

Если все прежние эксперименты на Моруроа и Фангатауфе происходили в обстановке величайшей секретности, то теперь Дебре пригласил на фейерверк десяток специально отобранных репортеров наиболее крупных реакционных французских газет и еженедельников, рассчитывая заручиться доброжелательной рекламой великого национального предприятия, которое до тех пор нисколько не трогало сердца французского народа. Благодаря восторженным репортажам этих журналистов мы, обитатели Таити, а также обитатели других островов наконец-то узнали побольше о проведении взрывов в атмосфере на островах Моруроа и Фангатауфа. Водородную бомбу мощностью около мегатонны подвесили на высоте 600 метров над атоллом к аэростату длиной 80 метров, наполненному 14 тысячами кубометров гелия; 3700 гражданских техников и военных, подготовивших эксперимент, покинули остров в последнюю минуту. Репортеры, Дебре и командующий испытаниями адмирал находились в день взрыва, 3 июля, в 50 километрах на борту военного корабля с особым защитным покрытием и многочисленными установками для быстрейшего удаления радиоактивных частиц. Перед самым взрывом всем зрителям было приказано повернуться спиной к Моруроа. Но уже через минуту с небольшим они могли без помех любоваться огненным столбом, «светившим ярче солнца, и красивым радужным облаком, с безупречной симметрией распространившимся во все стороны».

Через шесть часов военные корабли вернулись на Моруроа, и все общество сошло на берег. Дебре первым делом искупался в лагуне. На окружающие острова, чье население не было эвакуировано, никто не высаживался. Жители Туреиа давно вернулись на родной островок, и на сей раз генеральный штаб пренебрег их горячим желанием совершить новую поездку на Таити, чтобы участвовать в патриотическом праздновании 14 июля.

Видно, журналисты все-таки интересовались, как распространяются радиоактивные осадки, ибо Дебре удостоил их (как писала «Фигаро» 7 июля 1970 года) следующего успокоительного разъяснения:

«Нельзя отрицать, что проводимые Францией ядерные испытания в Полинезии увеличивают количество радиоактивных частиц в атмосфере. Проблема заключается в том, чтобы определить степень этого увеличения; этим занимается Комплексная служба радиологической безопасности (КСРБ). Перед каждым взрывом она вычисляет степень опасности для населения, а после взрыва измеряет возникшую радиоактивность и изучает сферу ее распространения. Вот как это происходит. Перед каждым испытанием КСРБ снабжают основными данными о расчетной мощности бомбы и точном времени взрыва. Этот же контрольный орган ежедневно получает прогнозы погоды, рассчитанные на сорок восемь часов вперед. На основе всех этих сведений затем вычисляется геометрическая форма облака, количество радиоактивных частиц в нем и последующее их распределение. Эти данные позволяют контролерам разметить на карте образующуюся на высоте 30 километров массу радиоактивных осадков длиной 2100 и шириной 1500 километров».

Поскольку Дебре, как и большинство его предшественников, сам не вызвался принять депутатов Территориальной ассамблеи, они сделали первый шаг и заблаговременно пригласили его на «официальную беседу об актуальных проблемах». На другой день после взрыва Дебре, как это было заведено, ответил, что он, к сожалению, слишком занят и никак не сможет принять участие в беседе. Правда, у него все же будет случай встретиться с уважаемыми депутатами, поскольку они приглашены на «информационное совещание» в губернаторском шорце 5 июля.

Разумеется, во время неофициальных «информационных совещаний» не велись никакие протоколы; представители общественности и прессы не присутствовали. И если бы депутаты-автономисты сами тайком не делали записей, информация Дебре вряд ли стала бы достоянием гласности. Только собственные записи позволили Teaрики в его по-прежнему выходящей только на французском языке газете подробно рассказать, что говорилось в данном случае за закрытыми дверями губернаторской резиденции.

«Встреча состоялась 5 июля 1970 года и началась в 10.40. Присутствовало около 30 человек, в том числе десяток представителей Территориальной ассамблеи, два высокопоставленных чиновника из канцелярии губернатора, члены министерской свиты и руководители Комиссариата по атомной энергии и Центра тихоокеанских испытаний. Царила атмосфера полной секретности. Не считая фотографа, который удалился, сделав три снимка, пресса не была представлена. Зато на встрече присутствовала тайная полиция. Беседа длилась недолго, всего час десять минут, причем 20 минут заняло вступительное сообщение Дебре.

Затем представитель автономистов Бувье взял слово в разобрал по пунктам выступление Дебре. Для начала он выразил сожаление, что Дебре не смог прибыть в Территориальную ассамблею, где все дебаты происходят открыто и записываются на магнитофон и где дозволено присутствовать журналистам. Тогда как на встрече при закрытых дверях слова испаряются, не оставив следа.

Далее Бувье коснулся утверждения министра Дебре, будто полинезийцы, за исключением немногих «сепаратистов», всей душой привязаны к Франции. «Лично я не знаю среди депутатов ни одного сепаратиста, — возразил Бувье. — Однако истина не позволяет мне скрывать от вас, господин министр, что среди населения есть немало людей, мечтающих о независимой Полинезии».