Моруроа, любовь моя - [100]

Но перед тем одно, казалось бы незначительное, происшествие убедило нас, жителей Французской Полинезии, в правоте Серван-Шрейбера. За три дня до вступления Жискар д’Эстена в должность президента, со своей базы в Вердене прибыл на Таити отряд из ста жандармов, прошедших специальную подготовку. В нашем краю жандармов и военных предостаточно, но этот отряд мы приметили сразу — его задачей было охранять аэродром на Таити против возможных попыток сорвать ядерные испытания путем диверсий. Понятно, его не стали бы присылать на Таити 25 мая, не будь уже тогда принято решение вскоре приступить к очередной серии взрывов. Вот почему никто на Таити не был особенно удивлен, когда Жискар д’Эстен, отделавшись от Серван-Шрейбера, через несколько дней подтвердил, что скоро будет проведен первый в этом сезоне взрыв.

За первым взрывом последовали с короткими интервалами еще шесть. И когда 25 августа 1974 года ядовитое облако последнего атомного гриба медленно поплыло над океаном, общее число взрывов, проведенных с 1966 года в атмосфере над Моруроа и Фангатауфой, достигло 41. Если Новая Зеландия и Австралия на сей раз не протестовали так энергично, как в 1972 и 1973 годах, то в большой мере благодаря обещанию Жискар д’Эстена, что эти атмосферные испытания — последние. Повлияло, конечно, и то, что новозеландский премьер-министр Керк был при смерти, а его австралийский коллега Гоф Уитлэм погряз в серии внутриполитических скандалов. К тому же «Фри» и другие суда, ранее участвовавшие в демонстрациях протеста, из-за повреждений не могли возобновить патрулирование.

47. МАНЕВРЫ СТИРНА

Едва успел закончиться сезон 1974 года, как представители французского правительства и вооруженных сил объявили, что великие специалисты на Моруроа отнюдь не ограничились тем, что испытали несколько тактических авиабомб. С большим успехом произвели они запуск двух ракет с кассетными боеголовками. «Таким образом, есть все основания рассчитывать, что Франция уже с 1982 года будет в состоянии обновить весь свой ядерный арсенал», — радостно сказал один генерал. «Нам нельзя отставать, — заявил министр обороны. — Существующее оружие всегда можно усовершенствовать. Так что 1982 год для нас всего лишь этап на пути, конец которого пока не виден».

И вот Франция задумала начать соревноваться с великими державами в производстве баллистических ракет. Это звучало совершенно невероятно. Тем не менее вскоре Жискар д’Эстен, выступая по телевидению, подтвердил эти планы, от которых пахло манией величия: «Я много размышлял над оборонными проблемами и пришел к тем же выводам, что генерал де Голль». Новый президент не отрицал, что США и СССР ушли далеко вперед. «Но Франция — третья по силе ядерная держава мира, и это для страны таких размеров, как наша, выдающееся достижение». К сказанному остается только добавить, что не так уж примечательно быть третьим в забеге на 10 тысяч метров, если ты безнадежно отстал и лидеры повторно обходят тебя. Как и следовало ожидать, уже через полгода один представитель министерства обороны выступил с разъяснением, что в осуществлении программы, увы, возникала заминка. Первые французские баллистические ракеты с кассетными боеголовками будут созданы не раньше 1985 года!

Перед выборами Жискар д’Эстен обещал провести обширные реформы и модернизировать все французское общество. На первых порах он и впрямь сделал несколько верных шагов, настояв на некоторых давно назревших изменениях в законодательстве. Был понижен возрастной ценз избирателей; разрешены в отдельных случаях аборты; упростилась отдающая средневековьем процедура развода. Но поскольку новый курс Жискара в области обороны свелся к попыткам перещеголять самого де Голля, нечего было и помышлять о том, что при нем полинезийцы получат автономию.

А так как их нетерпение продолжало расти, надо было подыскать подходящего министра по делам заморских департаментов и территорий. Выбор Жискар д’Эстена пал на одного из самых молодых голлистов в Национальном собрании, Оливье Стирна[61]. Уже в 28 лет он занял крупную должность в министерстве по делам заморских территорий; в критические годы захвата Полинезии военными он был правой рукой министра Жакино. (Того самого, который торжественно обещал в Национальном собрании, что в Океании никогда не будут проводиться ядерные испытания.) Правильно выбрав момент — на летних выборах 1968 года, когда майские беспорядки в Париже способствовали консолидации консервативных сил в провинции, — Стирн выдвинул свою кандидатуру от голлистов в департаменте Кальвадос и был впервые избран в Национальное собрание. После повторного избрания в гораздо более сложной обстановке 1973 года он был — вознагражден постом государственного секретаря при министре по делам парламента. Здесь пришлись весьма кстати его учтивые манеры, ловкость и красноречие: ему поручили осуществлять контакт между правительством и парламентом. Все это время Стирн — единственный среди голлистов — не переставал интересоваться проблемами заморских территорий.

Итак, в отличие от своих 12 предшественников за время существования Пятой Республики, Стирн неплохо разбирался в проблемах заморских территорий. Пожалуй, можно сказать: к сожалению. Ему не надо было совершать ознакомительные поездки, чтобы знать, что во Французской Полинезии все — сенатор, депутат Национального собрания, партийные лидеры и члены Территориальной ассамблеи — хотят автономии. Отдавал он себе отчет и в том, что прежние попытки утихомирить полинезийских националистов с треском провалились, потому что были очень уж неуклюжими. Тут требовался совсем иной подход — игра на обаянии. Превосходная тактика, и если прежние министры колоний к ней не прибегали, то по очень простой причине: они не обладали необходимыми данными. Зато Стирн знал, в чем его сила, и тотчас начал осуществлять свой новый курс.