Морской змей - [11]

Венсан сидит, повернувшись боком к круглому пластиковому столику, положив ногу на ногу, левой рукой небрежно придерживая стоящий на колене стакан. Он выглядит счастливым и умиротворенным, как праведник, чьи молитвы были услышаны. В правой руке, локоть которой лежит на краю стола, дымится сигарета.

Джемма отрешенно смотрит на книгу, лежащую перед ней просто в качестве предмета, дополняющего натюрморт. Бутылка бренди, стакан, пепельница, книга. Досуг богемы. Впрочем, богемную жизнь, как правило, сопровождает нищета...

– Джемма, любовь моя! – Венсан потянулся к бутылке. – Еще глоточек?

Та глубоко вздохнула, как человек, пробуждающийся от сна.

– Да, пожалуй. – И повернулась к Лизе: – Тебе тоже?.. О господи, Венсан, ты только посмотри: эта швабра уже пьяная в стельку!

– Я не пьяная! – запротестовала Лиза. – Я не...

И тут в кармане у нее зазвонил телефон. При тусклом свете садового фонаря, вокруг которого плясали мошки, Лиза взглянула на дисплей, и ей стало худо. «Вот опять... Что ему нужно? Прошло два года. За два года можно было уже десять раз жениться или хотя бы найти себе подходящую даму сердца... новую дуру, которая согласилась бы терпеть все его закидоны... После того как я оказалась самой жуткой стервой из всех, каких ему когда-либо доводилось встречать, КАКОГО ЧЕРТА ЕМУ ОТ МЕНЯ НУЖНО?»

Прищурившись, Джемма внимательно наблюдала за тем, как Лиза борется с желанием расколотить трубку своего мобильника о каменную стену дома. Венсан как ни в чем не бывало разливал напитки. Наконец трезвон прекратился.

– Почему двенадцать? – шепотом спросила Лиза, глядя на свой наполненный на четверть стакан.

– Что? – удивился Венсан.

– Почему голова змея на гностических геммах увенчана двенадцатилучевой короной?

– Ну, это своего рода традиция, – ответил он неторопливо, краем глаза поглядывая на лежащую перед Лизой трубку, – двенадцать апостолов, двенадцать знаков Зодиака... В манихейской религиозной системе Спаситель создает космическое колесо с двенадцатью бадьями для подъема душ на небеса. Речь идет о Зодиаке. – Он смолк на мгновение, чтобы прикурить, после чего продолжил: – По словам Герхарда Дорна, ученика Парацельса, «колесо творения начинает свой подъем из prima materia[16] , откуда оно переходит к простым элементам». Сэр Джордж Рипли, каноник Бридлингтонский, говорит, что колесо должны приводить в движение четыре времени года и четыре четверти, таким образом связывая этот символ с peregrinatio[17] и божественной четвертичностью. Колесо напоминает о круговом движении Солнца по небу и по этой причине отождествляется с солнцем-богом или солнцем-героем, который претерпевает тяжкие труды и муки самосожжения, подобно Гераклу, или заточение и расчленение со стороны злого начала, подобно Осирису.

Телефонный звонок заставил всех троих вздрогнуть, хотя если вдуматься, что ужасного в телефонном звонке? У каждого может зазвонить телефон. Телефоны для того и существуют, чтоб звонить... Чушь! Все трое уже знали, что ЭТОТ звонок не предвещает ничего хорошего.

– Черт! – простонала Лиза, кусая губы, когда проклятая штуковина наконец заткнулась.

– В следующий раз я могу поговорить с ним, если хочешь, – предложила Джемма.

Лиза уставилась на нее, не веря своим ушам. А как же неписаное правило? Нет прошлого – нет проблем...

– Ты знаешь, кто это?

– Твой бывший муж. – Джемма нервно усмехнулась. – Разве нет?

Ответить она не успела. Сидящий вполоборота Венсан бросил на нее быстрый, предостерегающий взгляд, и охота язвить пропала сама собой. Предостерегающий – не совсем точно. Во взгляде этом было столько всего, что невольно возникал вопрос: почему незначительное и в общем-то не затрагивающее его впрямую происшествие вызвало у него такой всплеск эмоций? Сочувствие, любопытство, тревога... Чего он опасался? Того, что в сердцах Лиза позволит себе какое-нибудь презрительное высказывание в адрес своего бывшего мужа, и это будет как плевок в сторону всех на свете бывших мужей? Это наводит на размышления. Ему тридцать пять лет, и теоретически он вполне может быть чьим-то бывшим мужем. А дети? Может, у него и дети есть?

– Круг, описываемый Солнцем, – говорил между тем Венсан, – это, по словам Михаэля Майера, «линия, возвращающаяся к самой себе, подобно змее, которая кусает свой хвост, в чем можно распознать Бога».

Почти не отдавая себе отчета в своих действиях, Лиза встала и медленно спустилась по ступеням в сад. Ее окутал бархатистый мрак. Мелкие камешки поскрипывали под резиновыми подошвами спортивных тапочек, ветви олив тянулись к горящему от волнения лицу.

– Не вздумай заявиться сюда, козел! – процедила она сквозь зубы, обращая взгляд на восток, в сторону материка. – Держись от меня подальше, понял?

В траве копошились мыши и прочая мелкая живность. Из чащи леса доносилось уханье сов. Постояв у калитки, Лиза двинулась в обратную сторону. «Спокойствие, только спокойствие. Навряд ли после стольких лет непрерывной борьбы... сколько, кстати? Четыре года в браке, да еще два после развода... а целый год ухаживаний, когда от звонков и незапланированных визитов было просто некуда деваться – его считать или не считать?.. так вот, после всех этих лет, когда по будням вы пытались установить, кто из вас лучший специалист по части мелких пакостей и необоснованных придирок, а по праздникам не упускали случая порадовать друг друга импровизированным скандалом, очередной грязной выходкой, особо утонченной местью и так далее, неужели ему придет в голову тащиться через всю Европу, только чтобы сообщить тебе, что, несмотря на все эти мелкие житейские неурядицы, ты была и остаешься женщиной его мечты?..»