Морской закон, рыбья правда - [74]

Но и благородные цели ее никакие особенно не трогали. Она не защищала угнетенных или слабых, не отстаивала принципы. Любовь к родине была для нее пустым звуком с тех пор, как они с Камилом покинули родные степи.

Кроме брата она никого не любила, а любовь к нему давно превратилась в колкое, выжженное чувство. Поэтому нельзя сказать, что она боролась ради близких людей.

Лин говорил: это потому, что так тебе интересно жить.

Может быть.

Но еще, думала Зура, сейчас я рвусь в этот огненный ад не только потому, что жажда битвы вскружила мне голову. А потом что Лин всегда старался сделать больше, чем мог, больше, чем было возможно. И только такой вызов по-настоящему стоит принимать.

Самонадеянный, смешной, тщеславный маг, он ставил свою жизнь и свое достояние на кон, чтобы переиграть саму судьбу и человеческую натуру. Что ему до этой войны? Что ему до тервириеновского побережья и Полуострова? Давно мог удалиться куда подальше, такому сильному магу где море, там и дом.

А он вместо этого запутался вновь в интриги, с которыми зарекся иметь что-то общее после гибели друга. Не потому что хотел благодарности и даже не потому, что хотел что-то исправить. Просто не мог иначе.

Зура видела его сны, уж она-то знала.

Ей хотелось — странное желание, но такое сильное — чтобы если Лин увидел ее сны, он мог бы гордиться ими.

* * *

Наверное, она прорвала эту, первую, защиту на чистой ярости.

Она не помнила, как. Помнила, что вода вскипела вокруг, опаляя щеки и голые плечи. Помнила, что барьер, поставленный магами огня, напрягся, и она зло подумала: «Нихрена! Лин и я столько сил на это угробили!» А потом упругая преграда поддалась, пропустила внутрь, и Зура вломилась в адскую машину, окутанная языками огня и струями кипящей воды.

И тут же нос к носу столкнулась с первым из… извозчиков? Управляющих? Она не знала, как их назвать. Она только увидела одного из морского народа, видимо, мага, судя по окутывающему его дыхало пузырю воздуха. Он расположился прямо за этим отверстием, в которое она ворвалась. Должно быть, оно служило чем-то вроде амбразуры.

У Зуры не было никакого оружия — Майя ей про него ни слова не сказала, а сама Зура не подумала, что оно может понадобиться.

Но магия Лина (или ее собственная магия, в этот момент уже трудно было различить) никуда не делась. Вода обступала ее, и легче легкого было сформировать лезвие на конце руки, чтобы перерезать этим лезвием противнику жилу на шее. Тот не успел ничего даже сообразить и уж подавно не успел оказать сопротивление.

Кровь, темная при этом свете, выплеснулась в воду туманным облаком; пузырек воздуха вокруг дыхала лопнул, когда исчезла поддерживающая его сила.

Ну вот. Вот оно. То, чего она так долго ждала. Наконец-то настоящая битва с этими хмырями.

Она же привыкла убивать их. Она научилась это делать хорошо. И сейчас наконец-то она покажет, чего стоит.

Лин может сколько угодно призывать к миру, но правда — истинная правда, хоть рыбья, хоть человеческая! — состоит в том, что война в нашей крови. Все эти долгие переговоры, все эти интриги без конца и края, все это чувство бессилия перед многочисленными магами, такими грозными, такими непостижимыми, воистину достали Зуру. Но теперь-то настало ее время.

Оскалившись, она метнулась вниз, в сплетение внутренней структуры адской машины.

Там громоздились балки, вращались шестеренки — слишком близко, чтобы протиснулся кто-то из морского народа с их гладкими, широкими, неподатливыми телами. И вполне достаточно, чтобы пролез кто-то вроде Зуры: цепкий, ловкий и опьяненный возможностью драться.

Она только один раз больно ударилась локтем и слегка ободрала бок обо что-то — говорить не о чем.

Следующий возница ждал ее: может быть, услышал звуки сверху (Зура нырнула в верхнюю часть башенки и двигалась вниз), может быть, у рыб был какой-то способ связываться друг с другом. Он ударил ее светящимися алыми плетьми, и Зура закричала бы от боли, но под водой ей не хватило на это воздуха.

Все-таки она добралась до гаденыша. Этому горло перерезать было неудобно, поэтому она ударила по нему столпом воды, разнося в фарш всю середину тела. Самое то. Хотите воевать с людьми? Узнайте, каково это.

Третий… нет, кажется, третья, если она правильно разобрала оттенок шкуры. Она попыталась что-то сказать, но Зура не знала их языка. Потом попыталась сбежать, вырвалась из механизма прочь через отверстие вроде того, в которое попалась Зура. Удивительно, как протиснулась: окошко было для нее маловато.

Зура не стала ее преследовать — ее уже ждал следующий. И, наверное, следующий. А что потом — она не хотела загадывать…

Но эта, сбежавшая, вдруг снаружи полоснула по Зуре «обращенным огнем» — прах побери этого Лина, он опять умудрился предсказать, что могли придумать эти маги, вот уж всезнайка!

Неогненный огонь осел льдом на лице, плечах и груди, сдирая кожу. Разбил ее воздушный пузырь, сорвал все водные щиты. Все, что Зура смогла — не обращая внимания на боль, метнуться по линии белого огня, связавшего ее и нападающую, чтобы последним усилием дотянуться, вцепиться, убить…

И вдруг отпустило. Внезапно, сразу, будто тело перестало выжигать изнутри. Зура удивилась этому, попыталась вдохнуть, и вдохнула, естественно, воду.