Морской закон, рыбья правда - [4]

Прибрежная же война, хотя Зура в ней участвовала недолго, кипела уже года три. И продолжит, Зура знала, еще столько же.

И маг говорит — остановить!

Глупый человек.

Но… спас ее вместе со своей ручной рыбиной или кто он там. Морской закон морским законом, а по закону степи такие долги не забывают.

* * *

Зура знала, что война неодолима и неостановима. Пока на Полуострове будут жить люди, а морской народ будет жить на шельфе, с причалов не перестанут уходить боевые корабли. С тех пор, как столичные картели пришли на побережье, рыбы перестало хватать на всех. А значит, кому-то придется уступить.

Лин же хотел остановить раскрученный маховик, сделать так, чтобы перестали везти на побережье оружие многочисленные мануфактурщики, рыбаки стали бы уважать интересы подводных жителей, а матери перестали бы учить своих детей: «Где ты видишь подлую рыбину — там убей!»

Зура не знала, о чем это говорило: о безумии или дурости. Но чем больше она думала, тем больше ей казалось, что и сама она помутилась разумом: затея Лина начинала ее интриговать. Ее давно уже — года три, кажется, — ничего по большому счету не увлекало.

Так почему бы не попробовать помочь волшебнику? На умалишенного он все-таки не походил, а вовремя сбежать от нанимателя она всегда успеет. Это едва ли не первое, чему учишься, когда начинаешь наемничать.

Тем более, Лин предложил хорошую плату — не настолько хорошую, чтобы насторожить ее, но вполне щедрую, даже торговаться не захотелось. К тому же, без понуканий выдал задаток.

Она ожидала, что они отправятся в путь на следующий же день. Чего откладывать? Но маг настоял, чтобы Зура сперва подлечилась.

Это были странные три дня.

Наемников нельзя назвать ни занятыми, ни трудолюбивыми. Молва говорит, что промежутки между набегами они проводят в пьянках и кутежах. Молва совершенно права: в самом деле, что еще делать человеку, который непрерывно рискует жизнью ради чужих интересов?

Нет, кое-кто бережет серебро и золото, покупает дома и наделы земли, обзаводится хозяйством. Но их мало. И Зура точно не из их числа.

И все же ей редко выдавался случай побездельничать в полном смысле этого слова. А тут она просыпалась рано утром под пропахшим солью и рыбой шерстяным одеялом и понимала, что не надо никуда идти: ни обивать подворья в поисках нового найма, ни чинить снаряжение (в одном из сундуков мага нашелся хороший топорик и пара ножей, а больше ничего у Зуры не было).

Итак, она просыпалась и шла на берег, разгонять кровь и разминать затекшие со сна мышцы. Потом босиком карабкалась по покрытым рыжим лишайником скалам (в первый день сразу же закружилась голова, потом пошло гораздо легче).

Камень в ухе потеплел уже к вечеру первого дня. Запястье под браслетом еще какое-то время чесалось, но тоже перестало: Зура восстанавливалась, и магия восстанавливалась тоже, приходила капля по капле…

Интересно, каково быть таким магом, как Лин, или как эти могущественные волшебники, что живут в белых башнях на берегу? Их чары не зависят от силы их собственного тела: вышел к морю, опустил в него руки — и черпай сколько хочешь…

Думая так, Зура до рези в глазах вглядывалась в неразличимо фиолетовую полосу на горизонте, казалось, мерцающую невидимым на солнце маревом. Не разобрать. А по морским меркам расстояние пустяковое.

Все-таки океан больше любого человека. Больше нее, больше мага из белой башни, больше кого угодно. Бесконечная пропасть воды, наполненная чудовищами и неведомой жизнью. Уж лучше полагаться на собственные руки, ноги и нутро: они-то ее не подводили никогда.

Об этом нутре следовало заботиться, поэтому на завтрак Зура искала и ела мидий: Лин питался в это время дня мерзким варевом из овсянки. Обедали и ужинали они вместе — жареной рыбой, салатом из водорослей, куда маг иногда разбивал яйцо чайки, пресными лепешками из муки, моллюсками, диким луком и иным здешним добром. Из материковых продуктов имелись только овсянка и мука. Были у мага и зерна кофе, из которых он варил напиток, одновременно горький и кислый на вкус. Зура его не одобряла.

Помимо совместных трапез Зура была предоставлена самой себе.

В первый же день, преодолевая головокружение, слабость и боль в побитом теле, она исследовала остров. Он оказался очень невелик: хватало нескольких часов, чтобы по берегу обойти его целиком, обогнув чаячью колонию. Кроме камней да редкого кустарника и дикого лука ничего на нем не росло. Было, правда, два родника: один совсем маленький на дальнем конце острова, и другой, побольше, рядом с маяком. Этот второй Лин-Отшельник запрудил.

Ах нет, у мага еще был огород. Но там росли странные побеги с заостренными концами и листьями неживого цвета. Зура и подумать не могла о том, чтобы употреблять такое в пищу.

За три дня два раза она видела, как на скалы выбирается гигант Антуан и в чем мать родила топает по камням к маяку, оставляя мокрые следы. На Зуру он поглядывал с любопытством, но заговорить не пытался. Правильно делал: в обществе голых мужиков, да еще таких богатырских пропорций, она сразу начинала нервничать. А нервничая, могла и топором жахнуть.

Один раз он вышел из маяка почти сразу и рыбкой нырнул с ближайшей скалы. Мускулистое тело под острым углом ушло в сине-зеленую глубину и, всего одно мгновение показавшись в ней белым, вдруг стремительно потемнело, изменив очертания.