Морской узел и счастливый билет - [14]

Кошко дождался, когда все вышли, закрыл дверь и сел рядом с подчиненным. Посмотрёл только внимательно, поправил свой галстук.

– Дело непростое. Вы уж постарайтесь раскрыть и побыстрее. И вот ещё..– и он чуть улыбнулся, одними глазами, – доложили, что вы в цирке были. Удивили публику.

– Так ваши же билеты, Аркадий Францевич…Ничего позорящего мундир я не делал.

– Согласен. Скорее наоборот. Вот, газета.

Сергей Петрович увидел себя с гирей в цирке. Только вздохнул, вспоминая представление.

– Хорошо вышло, – и он опять взял газету в руки, – Газетчики вас просто полюбили. А чего: «Московская полиция в крепких руках!» Ну, идите, Сергей Петрович.

Три повозки рысью промчались по мостовым, остановилсь только у подъезда дома, где дежурил дворник. державший свою метлу на манер винтовки.

Они, вчетвером, городовой держался чуть позади, подошли к дворнику. Фельдшер, молча со всеми поздоровался, и одел поверх костюма синий халат.

– Ванир Ренатович Валиулин, дворник, – назвался мужчина в простой одежде и с белым фартуком и беспременной бляхой, – Будочник охраняет квартиру.

– Надо ещё и санитаров из мертвецкой вызвать, – встрял Девяткин

– Часа через два, – добавил Федюнин, – надо всё осмотреть на месте.

– Пойдёмте, – тихо сказал Стабров.

Они поднялись, но дверь квартиры была закрыта. Они позвонили, и дверь открыл мужчина в полицейской форме.

– Вы кто будете, господа? – спросил он.

– Полицейский чиновник Стабров Сергей Петрович, и это со мной. Господа Девяткин, Федюнин и Минаков и Шульце. Вы Данилин?

– Так точно, Данилин Иван Ильич. Проходите. Жду вас с утра.

Квартира была совсем неплохой, относилась к имуществу Шведско-датской телефонной компании «Эриксон» что в Милютинском переулке, предоставлявшей служебное жильё своим сотрудницам. Второй этаж четырёхэтажного здания, паровое отопление.

– Пока постойте здесь, я должен всё осмотреть, – приказал полицейский чиновник, – ни к чему не прикасаться!

Сразу же, по привычке, в лупу осмотрел замок. Следов взлома не было, ни царапин, ни сколов. Стабров сам одел тонкие замшевые перчатки, и зашёл на кухню. Керамическая плитка «в шашечку» на полу, большое окно, чистые стекла, дровяная печь с трубой, но небольшая. На плите бак с водой. Керосиновый примус, керосиновая же лампа стояли на столе. Несколько чистых медных кастрюль. Посуда уложена очень аккуратно. Продукты убраны в буфет- сыр и колбаса в вощенной бумаге, белый хлеб и булки. Кофейник стоял полный остывшего кофе, кофеварка лежала в мойке. Поднос с чашками, десертными ложками, сахаром в сахарнице, пирожными на блюде. То есть, до кофе дело так и не дошло. Он пересчитал, несколько раз, указательным пальцем, что было ровно семь чашек и блюдечек. В мойке – к несчастью, всю было чисто, грязной посуды – большой надежды сыщика не имелось. В ванной, тоже было чисто и ухожено. Присутствовал и чугунный ватерклозет, с бачком почти под потолком.

– Девяткин! – позвал он помошника, – всё осмотреть, на полу, под столом на кухне. Затем на тебе туалет и ванная. И воду не спускать!

– Понял, – грустно ответил полицейский, – залезу и в унитаз. Нам не в первой…

– Господин Шульце! Сделайте фото всех помещений. Начните здесь.

Фотограф кивнул. и поставил свою треногу в прихожей.

И Стабров с Минаковым вошли в залу. Помошник быстро, карандашом, помечал замечания начальника. Комната была с задёрнутыми шторами, закрыты были даже форточки. Кроме кресел и стола в комнате имелся диван, и книжный шкаф. Свет электрической лампы на потолке был включен, и Сергею показалось, что на столе блеснуло что-то. Он взял лупу, и увидел отчётливый ободок, след от бутылки. Он приклеил этикетку, что бы это отметил фотограф. На столе находился и пакет с чаем, с красивой надписью на упаковке «Зелёная Черепаха». Чай многие пьют, как подумал Стабров.

На этажерке были сложены странные предметы, одним из которых, как понял Стабров, была курильница для благовоний. Три колоды карт тоже лежали рядом. Ряд предметов, знакомых Сергею Петровичу, возможно, связанны с мейсмеризмом. Зеркало в комнате было занавешено чёрным бархатом.

Здесь, за круглым столом, сидели не рыцари круглого стола, а семь трупов находились в лёгких креслах с подлокотниками, благодаря чему тела не упали на пол. Все были задушены, и у каждой на шее осталась верёвка с узлом. Обстановка, была, прямо скажем, пугающей.

– Подождите, сейчас господин Шульце освободится. Нужно фото каждой убитой, и особенно, фото узла.

Стабров обошёл каждую убитую. Руки девушек связаны не были, лежали на подлокотниках кресел спокойно. Ноги, тоже скрючены не были, то есть похоже, агонии перед смертью не было. Не было заметно, что бы жертвы сопротивлялись- не было никаких следов борьбы. Было совершенно непонятно происшедшее в квартире.

Он зашёл в четыре комнаты – в каждой было по две кровати. Простая арифметика подсказывала, что должна быть ещё одна барышня. Полицейский призадумался, и опять посмотрел на узлы на шее.

– Да это же морские! Черт, продольно- скользящий. Точно. Минаков, так и отметьте в описании орудий убийства.

К работе приступил фельдшер Федюнин. Лысина Григория Ильича гордо блестела в свете лампы, когда он наклонялся над трупами. На его руках уже были резиновые перчатки, но тут даже Минаков и Девяткин отвернулся, когда вздыхая, фельдшер попытался увидеть цвет век и нёба убитых. Затем он измерил температуру тел, и позвал фотографа.