Морской узел - [20]

В иные дни судьба забавляется тем, что каждую минуту ставит на карту будущее. Жизнь начинает безжалостно зависеть от какого-нибудь несчастного пинагора: поразит гарпун добычу или нет — становится вопросом жизни и смерти.

Вот и сейчас, как это бывало прежде, жизнь висела на волоске. Все решится сегодня: либо Лои возьмут на промысел еще раз, либо он, вроде вытащенной из воды медузы, зачахнет на берегу…

Лои обошел с кормы рулевую рубку и забрался на крышу. По мере того как вырисовывались дома Дальвика, он все больше страшился прибытия в порт. Если бы они сейчас направлялись с сельдью в Сиглюфьордюр, можно было бы не беспокоиться: тогда бы его точно взяли в следующий рейс и разрешения просить не надо.

Оставалось, как за соломинку, держаться за слова Паульми: один-два рейса. Лои непременно нужно было снова попасть на промысел — без этого ему не освоить морского дела.

С тех самых пор, как он впервые увидел из кухонного окна покидающее гавань судно, он твердо решил стать моряком, хотя мама и слышать об этом не хотела. Она твердила, что он должен стать пастором, чтобы, когда она будет старенькой, совершать для нее богослужения. Первый выход на промысел не изменил его планов. Напротив. Теперь Лои окончательно убедился в том, что хочет стать моряком, и не просто моряком, а капитаном промыслового судна. Поэтому-то ему и необходимо было снова выйти в море. Только неприятно, что капитанов зовут кэпами.

Когда «Слейпнир» пришвартовался, Лои обступили дальвикцы.

— И тебя не укачивало?

— Нет, у меня были более интересные занятия, чем блевать, — отвечал он, вытаскивая на пристань пустые бидоны из-под молока.

В дальвикский порт прибыло еще несколько судов с сельдью, теперь солили уже на всех трех складах.

И тут Лои увидел на причале маму и Оулёв. Ну вот, сейчас его заберут домой… Проклятье! Наверное, самое лучшее — спрятаться на судне и не попадаться никому на глаза, пока «Слейпнир» снова не выйдет в открытое море. Правда, тогда на него обозлится Паульми…

Лои прошмыгнул в рулевую рубку и притаился возле локатора, откуда в окно можно было наблюдать за причалом. Мама остановилась, встретив Рудольфа и Паульми. Она улыбалась, а рыбаки просто покатывались со смеху. О чем у них разговор? Вот Рудольф потрепал маму по плечу. Небось говорит, чтоб не беспокоилась: мальчишку, мол, никто не собирается больше брать в море.

У Лои с мамой уже не раз бывали размолвки из-за промысла. Он помнил, как зимой она не отпустила его под рождество на траулере. Лои уже договорился с капитаном, но мама, конечно, воспротивилась. Она и слышать об этом не хотела. От обиды Лои тогда целый день проревел. И еще больше рассердился на маму, когда узнал, что траулер попал в дрейфующие льды и выловил двух полярных акул. Лои упустил редкую возможность, и только потому, что мама не представляла себе рождество без него. Да-да, из-за такой вот пустяковины. Можно подумать, он всегда встречал рождество не на берегу.

Услышав, что его настойчиво зовут, Лои вынужден был откликнуться — шагнуть навстречу своей судьбе.

— Здравствуй, милый, — сказала мама, целуя его. — Я слышала, тобой остались довольны. Тебе было интересно?

— Еще как. Только слишком быстро все кончилось. Мне ведь нужно многому научиться, чтобы…

— Ничего, пока хватит и того, что ты узнал, — перебила его мама. — А выучиться как следует у тебя будет достаточно времени, когда подрастешь. Иди-ка домой и поешь, нам с Оулёв нужно возвращаться на засол.

— Мне не хочется есть. И я должен помочь команде разгрузить улов.

— Это обязательно?

— Да. Я потом зайду к вам, — крикнул Лои, поднимаясь обратно на «Слейпнир».

Он заметил, что Паульми вошел в рубку, и решил воспользоваться случаем, чтобы поговорить с ним. Либо пан, либо пропал.

Капитан стоял возле штурманского стола, запихивая в сумку грязную одежду.

— Послушай, Паульми…

— Слушаю. Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего… Я просто хотел спросить… Понимаешь, мне очень хочется еще разок выйти в море. Все так быстро кончилось, что…

— Тебе правда хочется опять в море?

— Очень!

— За чем же дело стало? Пожалуйста. Будем надеяться, что нам повезет и в этот раз.

Лои бросился Паульми на шею и поцеловал его.

— Спасибо… Значит, ты больше не расстраиваешься, что захватил только верх косяка?

Паульми рассмеялся:

— Такое быстро забывается. По крайней мере, до следующего рейса. А ты уверен, что мама тебя отпустит?

— Мама-то? Конечно, отпустит. Раз ты согласен, ей тоже придется согласиться.

По дороге на разделочную площадку его снова охватили сомнения. А если мама все-таки не позволит? Тогда, решил Лои, он притаится на «Слейпнире» и дождется, когда судно отойдет подальше от берега.

Но с этими взрослыми никогда не отгадаешь…

К удивлению Лои, мама спокойно, без всяких возражений, отпустила его на промысел. Она поставила только одно условие: он должен зайти домой и надеть другие штаны. Может, ей надоело ему все запрещать?

Во всяком случае, она вдруг стала на редкость покладистой.

Глава девятая

Всем был бы хорош промысел сельди, если б не нужно было каждый раз тащиться в такую даль, к рыболовной банке: во-первых, они тратят драгоценное время, а во-вторых, от этого однообразного пути пропадает, пусть даже временно, всякий интерес к жизни. Когда уже невмоготу валяться на койке или сидеть в кубрике, наблюдая за тем, как команда играет в карты, остается лишь устроиться у окна рулевой рубки и смотреть на море. Бывает, привлечет внимание пролетающая мимо чайка. Она без всяких видимых усилий скользит вдоль судна, потом вдруг меняет направление; каждую секунду кажется, будто кончиком крыла она вот-вот заденет волну, и так хочется, чтобы она наконец как следует искупалась. Ты уже готов рассмеяться… Но нет… Чайка снова взмывает над судном, и время останавливается, пока она не затевает новую игру: теперь чайка кружит над самой поверхностью бурлящего моря, огибая белые гребешки волн, и от этой игры начинает рябить в глазах. Она парит, лишь изредка, словно по обязанности, взмахивая крыльями: как-никак птица…