Морской скорпион - [45]

Сергей выскочил из номера и, подбежав к лифту, нажал на кнопку. Лифт был занят. Забыв, что они только на втором этаже, Сергей продолжал стоять и ждать лифта с гулко бьющимся сердцем. Он простоял минуты две, наконец лифт освободился, и он, нажав кнопку, вызвал его. Тут Сергей вспомнил, что гораздо быстрее можно добежать до первого этажа, и, не дожидаясь лифта, ринулся вниз.

В вестибюле было много народу, и он, лавируя между людьми, выбежал из гостиницы, обежал ее и вышел к стоянке машин. Сейчас он с ужасом подумал, что совершенно не помнит машину Зураба, только помнит, что это была «Волга». Здесь стояла дюжина машин. И Сергей никак не мог вспомнить машину Зураба, но вдруг ему бросилась в глаза обезьянка, висевшая внутри машины перед ветровым стеклом. Он вспомнил, что это машина Зураба. Потом он возился с ключами, стараясь угадать, какой ключ именно от машины, потому что никогда не открывал машину и не знал, каким ключом надо пользоваться.

Покамест он возился с ключами, вдруг ему пришло в голову, что все это сплошное притворство, что Зураб нарочно симулировал сердечный припадок, чтобы остаться наедине с его женой. Какая низость так думать, одернул себя Сергей, вспомнив умирающее лицо Зураба. И тут же, не удержавшись, подумал: слишком красиво умирающее. Дрожащими пальцами он наконец воткнул какой-то ключ в дверцу машины и повернул его. Дверца открылась. Тут он подумал лихорадочно: если притворство — никакого валидола в машине не будет. Он открыл крышку ящика и среди нескольких пачек сигарет, конфет, спичек обнаружил металлическую трубочку, набитую таблетками. Он захлопнул ящик, вылез из машины, захлопнул дверцу и бегом направился в гостиницу. Он со страхом подумал, как много времени он потратил, пока догадался выбрать из всех машин его машину и пока открывал дверцу.

В вестибюле гостиницы все еще было много людей, и он, лавируя, добежал до лестницы и стал быстро, рывками через одну-две ступени подыматься наверх. Он выскочил на второй этаж, пробежал по коридору, свернул направо и вдруг обнаружил, что начисто забыл, какая дверь принадлежит номеру Зураба. Он толкнулся в одну дверь, но она оказалась запертой, но он все-таки подумал, что эта та дверь, и с ужасом стал стучаться в нее, уже не зная, что думать.

Все-таки он взял себя в руки и понял, что это не та дверь. Он отошел к следующей двери и, дернув ее, открыл. Он вошел в номер и, только зайдя в комнату, понял, что попал куда надо. Зураб сидел на прежнем месте, и лицо его продолжало быть лицом умирающего гладиатора. Но что-то в лице его жены изменилось. Сергею казалось, что она сильно смущена. Он вытряхнул из трубочки таблетку и дал ее Зурабу. Зураб медленно поднес руку ко рту и положил под язык таблетку.

Сергей положил ключи и металлическую трубочку на стол. Перед его глазами стояло смущенное лицо его жены, и он не мог на него смотреть. Он подумал, что его не было около двадцати минут. Что за это время произошло, почему у нее такое смущенное лицо, думал он, все еще тяжело дыша и постепенно выравнивая дыхание.

— Отпускает, — наконец вымолвил Зураб.

— Вам нельзя пить, — сказала жена Сергея, и Сергей мог поклясться, что лицо у нее остается смущенным, — вы себя погубите.

— Не хочется чувствовать себя инвалидом, — сказал Зураб слабым голосом, — все-таки я еще молодой.

— Но надо же хотя бы знать меру, — сказала жена Сергея.

— Это правильно, — ответил Зураб и погладил рукой сердце. — Вы идите, я немножко позже выйду… Извините за беспокойство.

— Ничего, — сказал Сергей, понимая, что его слова обращены больше к нему.

Все, что говорил сейчас Зураб, Сергею казалось естественным, а все, что говорила жена, казалось ему натянутым, фальшивым. Они вышли, и вид у нее по-прежнему был смущенный. Казалось, она хотела бы, чтобы то, что произошло в отсутствие Сергея, совсем никогда не происходило. Казалось, она сильно разочарована в том, что произошло. Но что кроизошло, Сергей не знал. Он только знал, что что-то в его отсутствие произошло и это все еще ее смущает. И он знал, что он никогда у нее не спросит о том, что произошло в его отсутствие, потому что это было унизительно и потому что она никогда не скажет ему правды. Пожалуй, если бы попытка узнать правду была бы только унизительна, он бы пошел на это унижение. Но это было унизительно и исключало возможность узнать правду, и он знал, что никогда не спросит у нее об этом. Но он безусловно знал, что что-то в его отсутствие произошло. По крайней мере, были сказаны какие-то слова.

В ту ночь Сергей долго не спал и думал о своей давней, нежной, никогда не осуществившейся любви к девушке Заире. Сергей тогда работал в Мухусе в Институте усовершенствования учителей. Во время одной из своих командировок он приехал в село Анхара, и вечером, после посещения школы и беседы с учителями, его повел к себе ночевать молодой председатель сельсовета.

Когда они открыли калитку и вошли во двор, было уже темно. Залаяла собака и серым комом побежала в их сторону, но не успела добежать, как какое-то существо обогнало собаку, бросилось к ним, на мгновенье припало к Сергею, поцеловало его в щеку, отпрянуло, и Сергей почувствовал, что это очень молодая девушка, и от нее пахло дымом абхазской кухни, юностью, первым снегом, который лежал на крышах домов, на еще не высохшей траве большого двора, под кукурузными ожинками убранного поля. И Сергею сразу сделалось необыкновенно весело и легко. Сергей догадался, что это сестричка хозяина.