Морской космический флот. Его люди, работа, океанские походы - [46]

– автоматическая связка систем корабельного комплекса в единую технологическую цепочку, оптимально необходимую для обеспечения предстоящей работы;

– автоматическая комплексная проверка готовности систем к работе по предстоящей программе;

– контроль работы систем комплекса в процессе сеанса связи с космическим аппаратом и др.

Всего программ автоматизированного управления корабельным радиокомплексом должно было быть десять, но они не были разработаны. Мне предстояла увлекательная и интереснейшая работа, которой я посвятил всё своё время. Во втором и последующих рейсах часть программ мной была отлажена и проверена в реальной работе. Увидеть действующую автоматизированную систему в полном объёме мне не удалось. В 1975 году после завершения программы «Союз – Аполлон» я перешел на вновь строящееся научно – исследовательское судно «Космонавт Павел Беляев». Работы по автоматизации радиокомплексов на научно-исследовательских судах «КЮГ» и «АСК» так и не были завершены. Дорогостоящая вычислительная аппаратура, на позолоту контактов различных ячеек, разъёмов и плат которой было израсходовано свыше десяти килограммов золота, стояла мёртвым грузом.

Адъюнктура

Прошли второй, третий и другие рейсы. Переполненный и уставший от впечатлений, я всё чаще стал думать о заочной адъюнктуре. Условия для этого к тому времени созрели: быт устроен, кандидатский минимум сдан. В.А. Пятыгин, сотрудник нашего отдела, будучи слушателем заочной адъюнктуры в академии им. Ф.Э. Дзержинского, активно подталкивал меня к принятию такого решения.

В 1975 году после очередного рейса я прошёл собеседование на кафедре № 2 академии им. Дзержинского и был рекомендован в заочную адъюнктуру. Начальником этой кафедры был в то время профессор, доктор технических наук В.П. Пятибратов. Он руководил моим дипломным проектом. В академии я буквально с первого курса активно занимался научно-исследовательской работой. К тому времени у меня было накоплено большое количество научных материалов, позволявших не только легко подготовить дипломный проект, но и создать базу для работы над диссертацией. Единственным условием, которое я должен был выполнить – поменять место службы. Длительные заграничные рейсы не способствовали успешной учёбе в адъюнктуре и были проблемой в подготовке диссертации. Казалось, что всё складывается благополучно. Руководство службы моему переходу к новому месту службы не препятствовало.

Мой близкий знакомый по академии Н. Кравцов, бывший в то время начальником вычислительного центра Главного штаба тыла Вооружённых сил СССР, рекомендовал меня своему руководству. Пройдя собеседование и получив добро, я с нетерпением ждал перевода к новому месту службы. Но перевод не состоялся – Главком РВСН приказ не подписал. Как выяснилось позже, причина перевода меня в другой род войск была недостаточно обоснована. Печально, но вопрос адъюнктуры был отложен на неопределённый срок. И мне вновь пришлось продолжить «одиссею», но уже на другом научно-исследовательском судне.

В.А. Пятыгин успешно закончил адъюнктуру, защитил кандидатскую и докторскую диссертации. В последние годы работал в Российской академии наук.

НИС «Космонавт Павел Беляев»

Однажды в разговоре со мной П.С. Князьков, начальник одного из отделов строящегося научно-исследовательского судна «Космонавт Павел Беляев», предложил мне должность начальника ЭВМ «Минск-32». Предложение заинтересовало. Новое судно, новые люди, новые задачи, новые районы плавания и заходы в другие иностранные порты. Настораживало одно – малочисленность штата и наличие лишь одной ЭВМ, что значительно затрудняло обеспечение надёжности выполнения специальных работ. К примеру, на НИС «Космонавт Юрий Гагарин» и «Академик Сергей Королёв» были установлены по две ЭВМ «Минск-32». Объём же решаемых задач вычислительным центром был таким же. К тому же, на указанных судах были отделения программистов, обеспечивающих баллистические расчеты и автоматизированную обработку телеметрической информации. На НИС «Космонавт Павел Беляев» отделения программистов не было. Баллистические расчёты и обработка телеметрии обеспечивались расчётом ЭВМ «Минск-32», в состав которого входили и программисты.

Взвесив всё «за» и «против», я согласился на предложенную работу. П.С. Князькова я хорошо знал, хотя в рейсах с ним не был. Мне нравились его спокойствие, уверенность, доверительность и заботливое отношение к людям. Работать под его руководством было легко. Умение организовать работу, расположить к себе подчинённых сочетались в нём с ненавязчивой требовательностью и умением индивидуально подойти к каждому. Его внимательное и заботливое отношение в полной мере я прочувствовал на себе. К сожалению, не могу сказать этого о начальнике экспедиции В.С. Кизьякове. За весь рейс он ни разу не зашёл в лабораторию, зато был активен в организации застолий.

Первый рейс на НИС «Космонавт Павел Беляев» для меня был особенно трудным. ЭВМ «Минск-32», к тому времени снятая с производства, была исключительно ненадёжной в работе. За шесть месяцев рейса было выявлено и устранено свыше ста неисправностей. Практически при каждом включении ЭВМ обнаруживались неисправности. Нетрудно представить, каких усилий стоило нам обеспечение работы корабельного комплекса. И это в условиях океана, когда помощи ждать не от кого. Обеспечивали, одновременно осваивая ЭВМ и «набивая себе шишки» на её ремонте. А штат был невелик – три программиста, инженер-электроник без практики работы на ЭВМ, техник с небольшим стажем обслуживания турникетов метрополитена и я. ЭВМ «Минск-32» я не знал, но опыт обслуживания ЭВМ «Днепр-2», «Мир» и «МВУ-3А» позволил освоить и её в короткий срок. Естественно, что в первом рейсе обеспечить таким составом надёжную работу ЭВМ было исключительно трудно. Из машинного зала почти не выходили.