Морской герой - [46]

— А не выйду из залива, так и не будет у меня больше нужды в камердинере с побегушкой, — сказал он, разражаясь гогочущим смехом. — Только одно условие, — добавил он, обратив на Фабеля взгляд, сочетавший суровость, насмешку и закоренелую злобу. — Ты убьешь там трех шведов. Не надо предъявлять мне трупы, я верю тебе, как мужчина мужчине. Три шведа — на меньшее не согласен. Сделаешь — быть тебе побегушкой. И может быть, если у Кольда вдруг лопнет кровяная жила от страха перед волнами, ты займешь его место.

Фабель спросил, можно ли в знак благодарности пожать руку командора.

Это было ему позволено.

Внезапно командор открыл ему душу:

— Придет день, когда я буду прислуживать королю за столом.

С тем они и вернулись к отряду.

И вот теперь корабли входят в залив.

Командор снова приказывает Фабелю высадить его на берег. С биноклем в руках, не скрываясь, поднимается на скалу и смотрит. Прямо под ним — тесный вход в Дюнекилен, а посреди этого входа — островок. Сверху ему видны батареи на островке, видны стоящие на посту солдаты. В бинокль он читает название «Козерог» на борту самого большого из шведских кораблей. Бывший фрегат, переделанный в канонерский лихтер и вооруженный тяжелой артиллерией. Похоже, никто не обнаружил еще ни его кораблей, ни самого командора.

Однако тут он ошибается. Подозвав жестом Фабеля и повернувшись, чтобы спуститься к лодке, он видит, как от другого берега отваливает шлюпка с быстрыми гребцами. Она правит в его сторону, явно намереваясь перерезать ему путь к «Белому Орлу». Он тотчас схватывает что к чему; Фабель — тоже. Фабель, босой, прыгает легко с камня на камень, но спотыкается, падает, вскрикивает и с воплем вскакивает в лодку. Командор спешит за ним. Роняет бинокль и приседает меж камней, отыскивая его. Находит, с радостью убеждается, что стекла целы. Входит в воду. Им владеет ледяное спокойствие. Шагает через борт в лодку, Фабель уже сидит на веслах, белый от страха. Но частица спокойствия командора — холодного спокойствия, жаркого, напряженного спокойствия, спокойствия, при котором каждая жилка тревожно дрожит, — передается Фабелю. Он налегает на весла.

Командор помогает грести, толкая весла от себя, помня, что толкать надо плавно, не слишком сильно. Иначе может сломаться весло. Лодка набирает ход. Но шлюпка идет быстрее. Кто-то из сидящих впереди — видит командор уголком глаза — проходит на нос и целится из мушкета. В этот миг батарея на островке дает залп.

Залп из всех восьми или десяти пушек, ядра шлепаются в воду вокруг них — мимо. Одно ядро падает так близко, что лодку захлестывает волной, весло выскакивает из уключины, Фабель плюхается на спину, и командор распластывается на дне, видя, что стрелок в шлюпке целится в него.

Одновременно дает залп «Белый Орел». Залп всем бортом по одной мишени. Ядра поражают шлюпку, разрезая ее пополам. Стрелок на носу умирает стоя, с мушкетом в руках уходит отвесно в белую пену. Кто-то из уцелевших матросов пытается спастись вплавь, но он неважный пловец. Чувствует, что до берега ему не доплыть, единственное спасение — лодка, за которой он гнался вместе со своими товарищами. Быстрыми, частыми взмахами плывет к ней. Страх смерти побелил его лицо. Он ждет спасения от того, кого собирался убить.

Турденшолд выхватывает пистолет и стреляет ему в голову.

Голова трескается, будто большое яблоко, сунутое в раскаленную печь. Все же он тонет не сразу, как будто машет одной рукой. Она торчит прямо вверх, в это время новый залп островной батареи добивает разбитую шлюпку и отсекает кисть тонущего мертвеца. Она покачивается на волнах.

Лодка с командором и Фабелем подходит к фрегату, их быстро поднимают на борт.

Гроза Каттегата бежит на корму, отдавая на ходу приказания.

Теперь он на палубе. Теперь он мыслит ясно.

На галеру «Луиза Шарлотта» передают сигнал, чтобы она зашла на веслах вперед и отбуксировала «Белого Орла» дальше в глубь залива. Нужно соединить суда буксирным тросом, и, пока длится этот маневр, фрегат медленно сносит к островку. Кажется, он вот-вот сядет на мель. Матросы с галеры садятся в лодку, чтобы подать трос на фрегат. Они гребут, меж тем как фрегат обменивается залпами с батареями на суше. Шведам явно невдомек, что замыслили норвежцы. Иначе они одним-единственным залпом сокрушили бы лодку. Среди матросов, которые возятся с линями и буксирным тросом, сидит молодой парнишка из Фредериксхавна. Он останется здесь безымянным. За истекшие с той поры долгие годы кровь его давным-давно усохла, румянец щек забыт, говоренные им слова развеяны морским ветром. Была ли у него суженая, нам неведомо. Был ли он блудник или аскет, головорез или богомол, навсегда останется неизвестным. Единственное, что нам видно в ту минуту, когда он наклоняется через борт, чтобы крепче ухватить буксирный трос, — у него недостает двух передних зубов.

Видно потому, что оставшимися зубами он стискивает большой кусок свеклы, который сунул в рот перед тем, как прыгнуть в лодку. Ему нужно что-нибудь жевать, чтобы не вырвало от страха. Он пробовал селедку, но от нее уж больно пить хочется. Вяленая треска полна червей, только сильнее мутит. Вот он и остановился на сахарной свекле, как на лучшем средстве от страха. Он воровал свеклу, выклянчивал свеклу, отдавал последнее за кусок свеклы. Таким он предстает перед нами.