Морские повести - [131]
«Баклан» подлатали, поставили ему на носу и на корме по пушчонке — больше для устрашения, чем для стрельбы, потому что снарядов к ним все равно не было. И тихий труженик-грузовоз стал сторожевым кораблем.
Он и еще такой же маленький задиристый «Красный вымпел» — бывший «Адмирал Завойко» — наводили страх на самых отчаянных нарушителей границы. Со своими не-стреляющими пушечками и с несколькими пулеметами «Баклан» бросался наперерез большим и отлично вооруженным кораблям, «случайно» сбившимся с курса. И повторялось древнее чудо: мужество брало верх над силой.
С годами все меняется.
Охрана океанского рубежа была теперь поручена быстроходным стальным кораблям; была создана помощница флота — морская авиация. А на смену им уже шел флот подводный, флот, снабженный реактивными установками и автоматными двигателями, — флот даже не сегодняшнего — завтрашнего дня. «Баклан» перешел в разряд вспомогательных судов. Это было жестоко, но справедливо: он стал самим собою. Пушки с него были снова сняты, теперь они караулили серую церковную дверь Военно-морского музея, и мальчишки любили взбираться на них.
Если полистать личное дело нынешнего командира «Баклана», там тоже нашлось бы немало такого, что подтверждает опытность и известность Листопадова — моряка, как говорят, не из последних. Служил он на первом крейсере, появившемся у тихоокеанского берега, хаживал за границу на быстроходных фрегатах и эсминцах, брал со своими артиллеристами призы на флотских состязаниях, читал офицерам лекции об опыте воспитания и обучения личного состава.
А потом пришла болезнь, неожиданная, нелепая, страшная. Она приковала энергичного Листопадова к постели на целых полгода. Ему нельзя было ни вставать, ни двигаться, ни даже просто помногу разговаривать, — Зина днями и ночами просиживала у его кровати, и она была беспощадна во всем, что касалось режима. Она постарела за полгода на десять лет.
Еще полгода после этого Листопадов находился в резерве. Он не решался ходить в порт — боялся встреч и расспросов. Он поднимался на Орлиную гору, и широкая синяя бухта — вся, со всеми своими кораблями, катерами, причалами, — казалось, лежала у самых его ног. На вершине горы грелись ленивые ящерицы, пахло полынью и горячими камнями; снизу доносился мерный гул моря, и Листопадов лежал, задумчиво покусывая травинку. «Покой, покой и еще раз покой», — говорили ему госпитальные врачи. А какой там покой, когда голову распирает от печальных и тревожащих мыслей.
Проще всего было уйти на пенсию — ему ее дали бы. И если уж на то пошло, Зина тайком от него давно присмотрела за городом тихую, затаенную дачку: живи — разводи клубнику.
Можно было уйти на пенсию и уехать. Куда уехать? А все равно куда: расстелить на столе карту Советского Союза и с закрытыми глазами, наугад ткнуть пальцем…
Но все это было не для того, кто любит море, а значит — и не для Листопадова. Море нельзя любить половинчато, деля свое чувство между ним и клубничными грядками: его можно или безраздельно любить, или не любить вообще. И тот, кто приходит служить на море, служит уже до старости, потому что сроки эти устанавливает сердце, а не отдел кадров.
Листопадов обратился к Военному совету: пошлите на корабль!
Он с томительным замиранием сердца ждал ответа. Всему свое время, с беспощадностью к себе самому думал он. Уже сходят со стапелей новые, совершенные корабли, управлять и командовать которыми старым морякам попросту не хватило бы ни знаний, ни опыта. И уже прибывают на флот молодые вежливые офицеры с академическими значками на кителях. О нет, они всегда будут уважать и ценить вот таких, как он, флотских ветеранов. И они всегда будут с благоговением впитывать опыт Великой войны, опыт таких вот, как он, Листопадов, зрелых, многое повидавших на своем веку моряков. Но ведь жизнь-то — она же не стоит на месте, а в походе всегда первыми идут те, кто сильнее, моложе, выносливее!
И Листопадов понял это. Он готовился забрать свой рапорт обратно, когда неожиданно его вызвал к себе командующий флотом. Прежнего командующего Листопадов знал неплохо, этот же был на флоте человеком новым, и рассказывали о нем самое противоречивое; направляясь к нему, Дмитрий Алексеевич заметно волновался.
Все в приемной командующего — и панель, и мебель, и двери в его кабинет — было отделано, старым, благородным деревом темных тонов. Все настраивало на суровую почтительность, и только сам командующий оказался молодым, подтянутым и веселым. Он с любопытством, не таясь разглядывал Листопадова.
— Так вот вы какой, — задумчиво произнес он. — Ваше имя я часто встречал, знакомясь с историей флота, и, признаться, представлял вас иным… Думал, вы — этакий старичок…
Командующий сделал жест, приглашая Листопадова в широкое кожаное кресло.
— Ничего, товарищ адмирал, удивительного нет в том, что мое имя связано с историей флота Тихого океана, — осторожно, обдумывая каждое слово, сказал Листопадов. — Флоту двадцать пять, а мне сорок пять. Арифметика не такая уж сложная…
— И как же вы… — командующий подбирал осторожные слова, опасаясь обидеть Листопадова. — Как вы теперь, Дмитрий Алексеевич, планируете жизнь?
Георгий Халилецкий — известный дальневосточный писатель. Он автор книг «Веселый месяц май», «Аврора» уходит в бой», «Шторм восемь баллов», «Этой бесснежной зимой» и других.В повести «Осенние дожди» он касается вопросов, связанных с проблемами освоения Дальнего Востока, судьбами людей, бескомпромиссных в чувствах, одержимых и неуемных в труде.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Книга посвящена жизни и многолетней деятельности Почетного академика, дважды Героя Социалистического Труда Т.С.Мальцева. Богатая событиями биография выдающегося советского земледельца, огромный багаж теоретических и практических знаний, накопленных за долгие годы жизни, высокая морально-нравственная позиция и богатый духовный мир снискали всенародное глубокое уважение к этому замечательному человеку и большому труженику. В повести использованы многочисленные ранее не публиковавшиеся сведения и документы.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
