Морские досуги №2 - [9]

А тут экзамены – "выходи бороться! " Нашёл Вовка конспектик поприличнее, у тех, кто уже Рубикон перешёл, засел штудировать. Третий курс, не хухры-мухры, опыт в сдачах имеется, да и Вовка – не отставной козы барабанщик, с головой и память – молью небита.

В общем, в день экзаменационный шагнул к столу, ничтоже сумняшеся, взял билет и стал готовиться к ответу. С неба звёзд мы не хватали, науку брали попой!.. А то!

Но помимо причуд мнемоники, на кафедре Сопротивления материалов, ещё одна причуда была… На экзаменах; теорию – в два вопроса, на месте экзаменатору рассказываешь, а третий вопрос – задача, у доски решаешь, с объяснением… Это как – лебединая песня. Ну не перед смертью, естественно, а перед тем – как вроде мужчиной стать. На кафедре этой женщин не было, чисто мужская кафедра. А мужикам – что к стенке, что к доске, всё едино, главное, чтобы героику событий видеть.

Вовка Гринёв теорию Маньковскому отмямлил. Употел даже. А задачу – будьте добры, на подиум!

Вышел. Стоит, мнётся, не знает с чего начать. Задача на кручение консольной балки.

– Ну-с, молодой человек, с чего начнёте решение? Смелее, смелее, балка не отвалится…

– С определения момента…

И Вовка почувствовал, что вокруг него запахло химией.

– Та-ак… Ну – тис, и какая формула для этого момента?

Вовка, подумав, начинает дрожащей рукой карябать мелом на доске формулу, а вслух шпарит мнемонику:

– … Мужчина = Любит Женщин Изящных … M = L G I.

– Э…, молодой человек, у нас не зачёт по словесному фольклору!?… Это я вам для запоминания давал… Вы же в инженеры готовитесь, вот и терминологию, соответствующую используйте… Что такое – L? Что такое – I?…

Но Вовка сделал вид, что – он контужен сразу на два уха, и ничего не слышит. Это по Станиславскому – театр с вешалки начинается, а у курсантов он от доски начало берёт, или от стенки… Это, кому как повезёт.

Пока Вовка колдовал над решением "момента", к дверной щели экзаменаторской припали голубые глаза Машеньки. Не выдержало сердце девичье, поболеть прибежала. Знал бы Вовка, какая волна аквамарина тревожила васильки глаз. Как сосредоточенно и напряжённо вслушивалась Маша в каждый вздох, в каждый шорох, издаваемый им у доски."… Вот он… почти рядом… Удачи тебе – милый… "

– Ну – тис, молодой человек… Что-то долго Вы считаете… Так-так… Дальше, что определять будете?

– Момент кручения…

Вовка интуитивно угадывал.

– Хорошо, определяйте… И какова же формула?

– Момента кручения? – переспросил Вовка.

– Момента кручения… – подтвердил Маньковский.

– А-а!! – радуясь без границ, возликовал он, быстро выводя латинские буквы и вслух декламируя мнемонический текст, —

…Машка крутит = Ляжкой Жопой и Пи****… Mкр. = L G I P.

Услышав такое…, Маша растерялась и замерла. Лазурные озерки помутнели, потупились, и горючая слеза перечеркнула румянец щёк."… Ах!.. Вот ты какой…", и маленькие каблучки раздробили тишину коридоров о дубовый паркет, "… прочь… прочь…, а я – то думала… " Она убегала и уже не слышала ни возмущений профессора Маньковского, ни лепет Вовкиных извинений… Не слышала… и слышать уже не желала.

– Молодой человек, – возмущался профессор, – соизвольте ответить, что за скабрёзность в выражениях Вы употребили к этой невинной формуле? Откуда Вы черпаете этот острожный жаргон?…

– Из конспекта… – буркнул Гринёв, засыхая на корню и обливаясь краской стыда.

– Николай Савельич, – обратился Маньковский, к своему коллеге, принимающему экзамен за соседним столом, – Вы слышали мнемоническую трактовку формулы в современной интерпретации?

– А-а, – устало махнул рукой тот, – чем бы дитя, не тешилось…

Сопромат Вовка сдал. Поставили ему "жидкий" трояк, учитывая прежние заслуги в теоретической механике и теории деталей и машин. Но перед Машей пришлось оправдываться долго. Ведь любая глупость в нашей жизни, как смерть: мёртвый не осознаёт, что он мёртв, но другие от этого страдают… А то!

Сергей Акиндинов Куриная история Из цикла «Друзьям подводникам»

Это было в конце 70-ых. Командира нашего, папаню, совсем на морях зациклило. Утром, после проворачивания, обходит отсеки, берет первого попавшегося под локоток, смотрит в глаза и вкрадчиво спрашивает: «Ну, что, сынок, пойдём в моря?» Ну и что ты ему ответишь? Конечно, пойдём… Командир, он и в Африке – командир.

Смотришь, а он, уже засеменил в штаб дивизии. Старенький, шаркающий, с лицом архипастыря и в шапке каракулевой с надорванным ухом…. А на дворе – июль месяц! Ну, думаешь, совсем сдаёт старик.

А там, в штабе, прямо с порога: «Отцы, не погубите! – коленки трясутся, вот-вот ниц падёт, – Не погубите! Офицеры с корабля не сходят, в море хотят!» Штабисты, естественно, слезу рукавом…, и осторожно, чтобы Кондратий не хватил: «Владимир Сергеевич, так по нашим данным, у вас компрессор третьего – не в строю? И у аккумуляторных батарей срок годности истёк, менять надо…. Да, и лодка ваша – в средний ремонт готовится?!» А командир навзрыд: «Не погубите! В течение суток – всё устраним!»

На следующие сутки – завелись, поехали!

И хорошо, когда выход на трое-четверо суток. Испугаться не успеваешь. А тут, на беду нашу, учения…. В Главном Штабе решили супостата попугать. Нас вначале в море не пускали, держали в резерве. Но командир два дня штабной порог обивал, уговорил-таки. Вышли.