Морские досуги №2 - [7]

– Дранг нах вестерн, 12 румбов! – шёпотом скомандовал унтер-адмирал Поппенбах, и ведомый им карманный линкор вместе со своей ржавой свитой, сохраняя полное безмолвие, нырнул в глубокую ночную мглу. М-м-м… Глупо надеясь обвести противника вокруг безымянного пальца, карманный флотоводец с помощью тумана, радиообмана, светомаскировки, покровительственной окраски, дымовых и чумовых шашек попытался прокрасться мимо вражьего патруля. Тру-ля-ля!.. Коварные англосаксы уже были в курсе о курсе «дранг нах…», в то время как рыцари Кригсмарине не догадывались, что облучены радаром, обручены со смертью и обречены на скорую гибель. Адмиралы «туманного Альбиона» самозабвенно плели свои сети, строили козни, расставляли ловушки и капканы.

II

Третьи сутки за немецким отрядом гнались вашингтонские крейсера, эсминцы-семёрки, ливерпульские четвёрки, техасские рейнджеры, сталинские соколы и неуловимые мстители. Желая запутать преследователей, герои Рейха петляли, ныряли, посыпали кильватерную струю стиральным порошком, заметали следы глубинными бомбами и злили неприятеля радиомычанием. Созданный германским гением «Адмирал Блинденахер» превосходил противников пронырливостью и изворотливостью. Кроме того, грозный корабль имел повышенную остойчивость, заносчивость, живучесть, плавучесть, прыгучесть, бегучесть, колючесть и кусачесть.

Тем не менее кольцо вокруг немецкого рейдыра сжималось. Эскадра адмирала Рожерхама заходила с норд-оста, а флотилия коммодора Дрючинга – с фор-марса. Стая легавых эсминцев преследовала карманный линкор, чуя его национал-социалистический дух за 40 вёрст (примерно 20 миль). За ней, как похоронная команда, ковыляли тральщики, катера-добивальщики, суда-могильщики и прочие килекторы.

Наконец, час «Ч» настал. Развернулись артустановки, загрохотали 16-дюймовки, захохотали пом-помы, там-тамы, бум-бумы и хип-хопы, заговорили эрликоны, заголосили клерикалы, завопили сирены и мурены. Противники словно с якорной цепи сорвались – во все стороны полетели осколки, опилки, ошмётки, огрызки и окурки. Из пробоин вырывались огонь, дым, кровь, пот и слёзы.

На квартердеке британского крейсера «Йорк-Дебошир» царил кавардак. Лейтенант Нэлливай обнаружил недостачу 12-фунтовой пушки, которую накануне один воррент-офицер с выгодой продал в порту за 20 фунтов (на то он и воррент). Сэр Нэлливай рвал и метал, и рваный металл превращал его коллег в калек.

По кораблю пронёсся слух, что немецкий снаряд разрушил судовую церковь, судовой паб и судовой ломбард. Из церкви пожар перекинулся в зал судового суда. Огонь потушили, но все заведённые на членов экипажа уголовные дела сгорели… «Правь, Британия, морями!» – восторженно заорал находившийся под следствием и под кайфом расчёт носовой башни. Но, пыхнув и выстрелив в упор, он впопыхах не закрыл затвор. Последствия были ужасны: башню снесло, крыша съехала, понты отвалились, винты застопорились. Вместо драйва вышел полный дрейф… Бедный «Йорик»! Огонь проник в его пороховые погреба, и крейсер, словно необъезженный мустанг, встал на дыбы, а затем нырнул в воду, как дельфин. Лишь густое облако смачного английского мата долго клубилось над местом гибели несчастного корабля…

Но это ещё не всё. Эскадренный миноносец «Интерпид» пытался делать хорошую мину при плохой игре. Однако хорошая мина прошла мимо. Он хотел выпустить ещё одну, но пошёл ко дну. Ну и ну…

На карманном линкоре каждый потопленный корабль зарвавшегося и оттого взрывавшегося противника провожали необузданным весельем – криками, тостами, рейнвейном, тирольскими напевами, куплетами ненормативного фольклора и плясками декоративного фольксштурма. Апофеозом ликования стало ритуальное линчевание на юте заранее припасённого еврея.

Тем временем к соединению адмирала Рожерхама подошло подкрепление. Это были супер-пупер-дредноут «Ройял Спирит» и криволинейный крейсер «Принс Даун». Для немецкого карманного линкора наступили критические дни. Особенно после того, как два британских тысячефунтовых снаряда сделали ему «армор-пирсинг», то есть «панцер-дуршлаген». Зеемайстеры ответным залпом осушили фляжки с «Егермейстером», надеясь, что их противник умрёт от зависти. Но их надежды были тщетны.

Унтер-адмирал Поппенбах пытался вызвать по телефону ФЛАК-капитана фона Груббе, но телефон только фонил и хрипел. А возможно, фонил и хрипел сам фон Груббе. Грубо выругавшись, командир приказал боцману Шлюхту спускаться вниз и забивать баки деревянными чаками.

В облаках на горизонте промелькнула тень. Храбро вылезшему на палубу с «Лейкой» и блокнотом Дриссеншухеру почудилось, будто это летучий голландец. Но всё оказалось хуже: это были летучие американцы. Как водится, янки начали бросать бомбы налево и направо, в своих и чужих. Им вообще всё было по барабану, саксофону, банджо и чикагскому пианино. И хотя карманный линкор получил три прямых попадания, в то время как криволинейный «Принс Даун» – одиннадцать, немцев такой счёт вряд ли утешил. Контуженный взрывом Дриссеншухер лишился «Лейки», майки, монокля, левого глаза и чувства собственного достоинства вместе с самим достоинством. Были сбиты гафели и трюфели, в трюме тлели трюмсели, ныли бюргеры, искрили кабели… Лишь злые, как крюгеры, дембели поучали люмпенов, швыряя в них бугели и нагели.