Морские десанты в Крым. Авиационное обеспечение действий советских войск. 1941—1942 - [91]

.

Но над крымскими портами снова нависла минная угроза. Бомбардировочная эскадра KG27 «Бёльке» (Kampfgeschwader 27 «Воеіске») в самом начале нового года получила приказ незамедлительно начать минирование Феодосийского залива и Керченского пролива. Подразделение, как и большинство других, в это время не представляло собой единого целого, а базировалось на четырех разных аэродромах: 1-я эскадрилья – в Фокшанах (Румыния), 2-я и 3-я – в Кировограде, штаб эскадры и III./KG27 – в Херсоне, а вторая группа находилась на отдыхе и переформировании в Ганновере. Эта картина была типичной для люфтваффе зимы 1941/42 г., когда все боеспособные эскадрильи и авиагруппы использовались как пожарные команды на разных участках фронта.

В ночь на 4 января «Хейнкели» 1-й и 3-й эскадрилий совершили первый вылет к Феодосии и Керчи, сбросив около портов мины ВМ1000, называемые «Моника»[571]. Полет проходил в условиях полнолуния, что облегчало ориентировку и обнаружение цели. Однако, поскольку летчики подразделения не имели опыта в минных постановках, не обошлось без накладок. В Феодосийском заливе часть боеприпасов взорвалась при падении на берег, а у одного Не-111 над морем отказал один из двигателей, вследствие чего машине пришлось повернуть обратно.

А в группе, летевшей к Керчи, вообще произошел неординарный случай. На пути к цели под Не-111Н-6 обер-фельдфебеля К. Розенброка по неизвестной причине взорвалась одна из мин. При этом сразу же сдетонировала и вторая ВМ1000, и самолет попросту испарился. «Взрыв был настолько мощным, что в воздухе несколько секунд стоял огненный шар белого цвета, – описывали произошедшее очевидцы. – Затем после исчезновения пламени долгое время над водой виднелся столб черного дыма»[572]. На следующую ночь операция была продолжена. Большая часть мин сбрасывалась возле Феодосии, и после второго налета на дне бухты находилось уже около 40 «Моник».

4 января 1942 г. крейсер «Красный Кавказ» доставил в Феодосию 224-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион ПВО с двенадцатью 85-мм зенитными орудиями 52-К. Во время их разгрузки в небе появились штурмовики Ju-87 из StG77. Условия для атаки были идеальными: в гавани длинный корабль не мог маневрировать, а в порту никакой противовоздушной обороны. В этих условиях пилоты «Штук» просто не могли промахнуться. Крейсер открыл интенсивный зенитный огонь из всех стволов, однако самолеты с воем сирен упорно шли на цель и сбрасывали бомбы с высоты 400–500 м. В результате сразу четыре бомбы взорвались около борта «Красного Кавказа». В кормовой части корабля образовались три огромные пробоины. Вода начала заливать внутренние помещения, и крейсер начал погружаться с дифферентом на корму. Однако корабль все же смог дать ход и выйти на рейд, но в этот момент в небе снова появились «Юнкерсы-87». Сделав классический переворот, «Штуки» ринулись на цель. И на этот раз одна из бомб взорвалась рядом с кормой. Корабль подбросило из воды, при этом оторвало правый винт и кронштейн левого гребного вала, погнуло и заклинило рулевое устройство. Затем «Красный Кавказ» глубоко осел в воду, а палуба до четвертой башни главного калибра скрылась в волнах[573].

При попытке дать полный ход обнаружилось, что один вал вращается с недопустимым биением, а другой пошел вразнос. Однако крейсер смог уйти в открытое море и скрыться, благо стояла плохая погода и больше его никто не атаковал. Приняв около 1000 т воды, но оставшись на плаву, «Красный Кавказ» с трудом смог вернуться на базу. «Красный Кавказ» в марте отправится на ремонт в Поти, где и простоял до августа 1942-го. Больше в боевых действиях корабль не участвовал. Таким образом, после 4 января в строю остался только один однотипный крейсер царской постройки – «Красный Крым»[574].

И в тот же день 4 января командующий Кавказским фронтом приказал: командующему Черноморским флотом – до организации надежного прикрытия порта Феодосия средствами противовоздушной обороны и истребительной авиацией планировать перевозки войск с учетом входа и выхода транспортов и выгрузки войск только в темное время суток; командующему 44-й армией – немедленно принять меры к организации надежного прикрытия порта Феодосия средствами противовоздушной обороны и истребительной авиацией.

Немцы продолжали налеты, как правило успешные. 5 января в 2 часа 00 минут транспорт «А. Серов» разгрузился в Феодосии и в 18 часов 30 минут возвратился в Новороссийск. Пока он был в порту, «А. Серов» получил повреждения при бомбардировке авиацией противника, а затем еще наскочил на мину. В 16 часов 35 минут на переходе в районе мыса Кыз-Аульский этот транспорт был еще раз атакован вражеской авиацией, но безрезультатно. В этот же день в результате атаки немецкой авиации в порту Феодосия были потоплены транспорты «Ногин» и «Зырянин» и поврежден транспорт «Жан Жорес», который, выгрузив только шесть танков, в 11 часов 00 минут возвратился в Новороссийск[575].

Пришлось принимать меры, но не ПВО, а организационно-диспетчерские. Транспорты «Азов», «Красный Профинтерн», «Калинин» и «Курск», вышедшие из Новороссийска в Феодосию, по приказанию начальника штаба Черноморского флота последовали для разгрузки в Керченский пролив. А на следующий день во исполнение приказа командующего Кавказским фронтом Ф. Октябрьский потребовал строго выполнять следующие правила для всех транспортов, крейсеров и эскадренных миноносцев: в порту Феодосия находиться только ночью (приходить, разгружаться или стрелять); на день уходить в море минимум на 30–40 миль, а тихоходам – на 25–30 миль от берега. Если разгрузка требует много времени, заранее договариваться с армией и разгружать корабли в Керчи, где противовоздушная оборона более надежна, или производить разгрузку в течение двух ночей. В нелетную (для авиации) погоду разрешается работать круглосуточно.