Морская яшма - [80]

— Кто знает… — Взгляд Лиен загадочно устремился вдаль. — Когда в действие вступают злые силы, где они остановятся? Зло всегда порождает зло, и так до бесконечности.

На это мне ответить было нечего, и я попробовала другой подход.

— А вы не знаете, почему вспыхнула ссора? Я хочу сказать — когда Эндрю Маклин погиб на "Морской яшме"?

— Мистер Хендерсон рассказал мне. Он пригласил меня поговорить, но не здесь, не в доме, а там, где нас никто не услышит.

Я вся напряглась, вспомнив слова Тома о том, что ему заплатили. Может быть, он имел в виду, что капитан давным-давно заплатил ему за молчание? Или подразумевал недавнюю плату, скажем, от Лиен?

А китаянка продолжала, глядя вдаль, словно рассказывала обо всем какому-то далекому призраку, видимому ей одной.

— Три капитана ушли в первый рейс вместе, потому что хотели посмотреть, как поведет себя новый корабль. Хотя капитаном считался на этот рейс только Обадия. По пути домой, возле мыса Доброй Надежды началась буря, и капитан Маклин рассердился, утверждая, что капитан Обадия не знает, как управлять таким кораблем во время шторма. Он сказал, что Обадия загубит корабль, а заодно и всю команду. Капитан Хит согласился с капитаном Маклином, потому что тот построил корабль, и предложил передать командование и штурвал Маклину. Мистер Хендерсон как раз стоял у штурвала, а они ссорились совсем рядом, и он слышал все, что говорилось. Он все слышал. Капитан Обадия выхватил пистолет и приказал всем отойти, иначе он застрелит их как бунтовщиков. Он сказал, что по закону имеет такое право. Маклин не уступал, а капитан Хит попытался остановить Обадию и схватил его за руку, чтобы спасти жизнь капитану Маклину. Но пистолет все равно выстрелил. Может быть, случайно, может быть, потому что капитан Обадия и действительно хотел убить. Хендерсон этого не знал. Потом капитан Обадия доказал свое мастерство, сквозь все штормы приведя "Морскую яшму" домой. А капитана Хита заковал в наручники и обвинил в гибели Маклина.

— Почему? — спросила я. — Зачем? Ведь капитана, застрелившего бунтовщика, никто не обвинил бы в преступлении.

Лиен выразительно пожала плечами.

— Капитан Хит был единственным, кто хоть в чем-то обошел капитана Обадию. Капитан Хит женился на женщине, которую Обадия любил. Он удочерил его дочь и не желал ее отдавать. Конечно, этого мистер Хендерсон знать не мог. Однако я и сама хорошо знала мужа. Он бы сказал так: "Я тебя вытащу, если ты отдашь мне ребенка". Но капитан Хит был хорошим человеком и отказался. В конце концов капитан Обадия вынужден был прибегнуть к новой лжи и спасти его от тюрьмы.

Я догадывалась и об этом, а Лиен подтвердила мое предположение. Но меня озадачило ее поведение. Трудно разобраться в нюансах восточной натуры.

Зная, что китайцы не отвечают на прямо и недвусмысленно поставленные вопросы, я все же спросила напрямик:

— Лиен, это вы изуродовали скульптуру?

Лиен отреагировала, как я и ожидала, — тихо рассмеялась, словно услышала что-то очень смешное или приятное.

— Я скромная иноземка из далекой страны. Это вам известно. А вы очень богатая дама, но куда более сомнительного происхождения, чем я. Кто же из нас имеет право требовать ответа?

— Я не требую, — сказала я. — Прайотт считает, что виноваты вы. Он очень сердит. Уничтожена его лучшая работа.

Мои слова не произвели на Лиен впечатления.

— Поделом ему. Он был добр и внимателен ко мне. Я всегда считала, что, когда капитан умрет, Ян возьмет меня в жены. У нас были бы богатство и власть, а все, кто унижал нас, пали бы во прах. А потом появились вы и с этой минуты все изменилось. Я поняла, что его отношение ко мне не более чем доброта. Вы завоевали его лицом — лицом женщины своего народа. И еще своим незавидным положением и тем, что вам, бедняжке, требовалась поддержка.

Я попыталась было вставить слово оправдания, но Лиен повелительно подняла руку. Должно быть, этот жест был привычен ей в прежней жизни, когда китаянка была наделена властью.

— Ай-йя, дайте мне договорить! Ян не устоял перед вашим обаянием, но в нем есть не только доброта — в нем и жестокость. Недавно он целый день расхваливал мне вас, словно я бесчувственное животное. Будто не знал, как сильно я его люблю. Слушая его, я пожелала вам смерти. Как можно было стерпеть, что он делал статую, похожую на вас?

— И вы загубили его работу? — снова спросила я.

— Да. Я это сделала. Ну вот, теперь вы все знаете — что же дальше? Думаете, я на этом остановлюсь? Как вы избежите неизбежного?

Я глянула в ее сверкающие черные глаза. Маска благовоспитанной высокородной китаянки исчезла. На меня смотрела разъяренная женщина. Женщина, которая хотела причинить мне зло.

Забыв о собственном достоинстве, я бросилась вон из комнаты, а китаянка залилась мне вдогонку презрительным смехом. И еще я услышала, как она крикнула:

— Беги, кролик, беги!

Когда я ворвалась к себе, сердце колотилось так, словно я и впрямь была загнанным кроликом. И успокоилась я, только убедившись, что никто за мной не гонится.

Я долго сидела, пытаясь осознать услышанное, живо представляла себе Лиен с пиратским клинком в руке, как она полосует лицо статуи. Представляла ее и в трюме корабля, сталкивающей с трапа Тома Хендерсона. Может, он чем-то ей угрожал? Что они не поделили? И где встречались? В трюме корабля, в день, когда он погиб?