Морская политика России 80-х годов XIX века - [25]
Хотя в действительности Петербургский договор был подписан лишь 12 февраля 1881 года, уже в декабре 1880 года Морское министерство стало уделять Тихоокеанской эскадре меньше внимания. Эскадра же, командование которой 11 декабря временно принял контр-адмирал О.Р. Штакельберг, оставалась в японских портах до весны 1881 года, ожидая ратификации договора цинским правительством.
В конце 1880 года окончательно определился план действий сухопутных и морских сил России в случае войны с Китаем. Он был установлен запиской начальника Азиатского отделения Главного штаба, генерал-майора Л.Н. Соболева, от 21 декабря, высочайше утвержденной 23 декабря и переданной в Главное Адмиралтейство 30-го. В записке отмечалось, что война с Китаем «есть одна из самых трудных политических и военных задач, так как невозможно и думать окончить одним ударом»[146].
Для решающего удара, утверждал Л.Н. Соболев, необходимо демонтировать два — три корпуса, что вызовет расход 200–300 млн руб. и ослабит армию на западной границе, создавая «опасные усложнения» при существующей внешнеполитической обстановке.
Несколько страниц записки отводилось описанию театров военных действий: западного, охватывавшего Восточный Туркестан и Джунгарию; восточного, включавшего территории Восточной Монголии и Маньчжурии; и морского. На западном театре, разоренном самими китайцами при подавлении восстания дунган, предусматривались только активно-оборонительные операции вблизи границ, дополняемые мерами по созданию независимых от Пекина буферных «мусульманских государств: Кашгарского и Джунгарского», о которых еще в 1878 писал К.П. фон Кауфман[147].
На восточном предполагалось наступление по Амуру и Сунгари вглубь Маньчжурии, вплоть до Гирина, для чего требовалось «расширение речных средств», на морском же — охрана эскадрой собственного побережья и блокада китайского, с бомбардированием приморских пунктов и высадкой десантов[148].
Судя по всему, записка составлялась на случай разрыва в ближайшем будущем, так как принимала в расчет возможности многочисленной эскадры С.С. Лесовского, которую ожидало неизбежное сокращение по экономическим соображениям, тогда как китайский флот вскоре должен был увеличиться, о чем в Главном штабе знали из донесений военных и дипломатических агентов в европейских странах. Перспективу его роста, конечно, отчетливее всего рисовали сообщения морских агентов, особенно Н.А. Неваховича. 17 октября он донес о предполагаемой покупке Пекином в Англии двух крейсеров с ходом 16 уз, превосходившим скорость большинства российских кораблей, а 26 ноября — о заказе заводу «Вулкан» в Штеттине двух броненосцев[149]. Кроме того, Китай приобретал мины заграждения, самодвижущиеся мины Уайтхеда и другое вооружение. Казалось, что соседняя империя превращается в достаточно опасного сухопутного и морского противника, и до Японо-китайской войны 1894 года, изменившей расстановку сил на Дальнем Востоке, России приходилось всерьез считаться с нею.
Китайский броненосец «Дин-Юань», строившийся германской фирмой «Вулкан»
Крейсер «Европа», на котором С.С. Лесовский прибыл в Японию
В декабре 1880 года, ожидая ратификации цинским правительством Петербургского договора, еще не избавившийся от костылей С.С. Лесовский и формально замещавший его О.Р. Штакельберг на всякий случай приняли меры для обеспечения эскадры всем необходимым. Начальник морских сил провел секретные переговоры с шанхайским торговым домом «Мелчерс и К°» о снабжении российских кораблей в японских портах[150].
Стараниями К.В. Струве и О.Р. Штакельберга удалось заручиться выгодными условиями нейтралитета Японии в возможной войне России с Китаем[151]. Их задача облегчалась тем, что несмотря на казалось бы состоявшееся в начале 1881 года соглашение между Токио и Пекином о разделе островов Рюкю, отношения двух государств оставались прохладными, и Петербург мог рассчитывать на доброжелательную позицию Японии.
Свое расположение японцы демонстрировали 21 января 1881 года, во время аудиенции у микадо контр-адмирала О.Р. Штакельберга со штабом и командирами кораблей, затем во время осмотра японскими моряками российских судов на Иокогамском рейде 29 января. Но особенно оно проявилось во время приема в столице адмирала С.С. Лесовского, который после ратификации 3 мая китайцами Петербургского договора готовился к возвращению на родину. 25 мая бывший начальник морских сил пришел на «Европе» из Нагасаки в Иокогаму, где его встретил морской министр адмирал Кавамура. Оттуда С.С. Лесовский отправился в Токио и 26 мая нанес визиты князьям императорского дома, министрам и иностранным дипломатическим представителям. 3 июня состоялась аудиенция у микадо, а на следующий день в честь почетного гостя был дан парад войск токийского гарнизона и прощальный обед[152]. Без сомнения, такие проводы объясняются не только официальным статусом С.С. Лесовского или воспоминаниями о его плавании к берегам Японии на фрегате «Диана» в 1854 году, о чем на прощальном обеде говорил Кавамура, но и внешнеполитической ситуацией. По окончании чествования, адмирал 7 июня отплыл на «Европе» в Гонконг.
