Морская пена - [22]

- Поезжай,- насмешливо сморщила нос Аштор. - Тебе же не терпится.

Они поцеловались. Потом Вирайя достал из-под шубы радиопередатчик, повешенный на шею, и вызвал вездеход.

IX

Послеполуденные часы - раскаленное сердце суток. Высушенная пыль на площадке под баньяном легка, словно пудра; мелкие птицы, сражаясь за обгрызенную лепешку, подняли красноватое облако, и оно не торопится оседать.

Глубокие тени конусов-хижин. Следы босых ног и коровьих копыт в пыли тянутся до самых джунглей. Солнце выпило воду из колоды для скота, и некому налить свежей, словно деревню поразила чума. Испуганно вспорхнули птицы из лесу надвигается рокочущий шум, прерываемый треском гибнущей поросли. Похоже, что бежит, часто дыша, взбесившийся слон.

Облепленный паутиной и листьями, выкатился на площадку под баньяном бронетранспортер. Отчаянная птаха метнулась наперерез, из-под рубчатого колеса умыкнула спорный огрызок лепешки. Транспортер остановился.

В тишине ударил бортовой люк, из него вылез, пошатываясь, бледный, мокрый от пота Индра. Расстегнутая черная рубаха топорщилась на его похудевшем, подсохшем теле: подобно большинству Избранных, стажер страдал в тропиках от солнечных ожогов и не раздевался даже в сильную жару. Обалдев от духоты в машине, последнюю часть пути Индра думал только о том, что кондиционер бессилен и надо выпросить в штабе сектора баллоны со сжиженным воздухом. Образ серебристой капли, испаряющейся живительным холодом, стал так болезненно ощутим, что стажер не выдержал и тут же в машине вылил на себя ведро воды. Зная уживчивый нрав стажера, солдаты отпустили серию соленых шуточек. Зато механик-водитель Матали, подскочив от брызг, чуть не уткнул машину носом в могучее дерево и непочтительно назвал Индру капризной бабой.

Шумно вывалившись вслед за командиром, опытные загонщики мигом поняли, что деревня покинута.

- Значит, поедем в Заозерную. Давно мы их не трясли! - сказал Матали.

- Оттуда родом Панду,- заметил один из солдат.

- Ну и что? - пожал плечами механик-водитель.- Его семью не тронем.

Индра невольно заглянул внутрь хижины, похожей на ободранный полураскрытый зонтик. Разглядывая жалкий ворох тряпья и циновок, грубые горшки, вылепленные без помощи гончарного круга, он в очередной раз подумал: как бы ни лютовали загонщики рабов, все-таки вдали от метрополии дает трещины стена между избранными и коротконосыми. Вот уже и любимчики появились: тот же Панду, коричневый слуга, восемнадцать лет подтирающий блевотину в столовых поста. Впрочем, стажеру такое положение казалось не слишком тревожным. Ведь в любом случае Избранный оставался Избранным, то есть самым умным, одаренным и храбрым существом на Земле. Кроме того, Индра сам симпатизировал Панду.

По команде стажера опять погрузились в осточертевшую душную машину, вытерли от пота подголовники сидений. Заскрежетал разбуженный двигатель, нехотя тронулись восемь пыльных колес. Когда машина достигла леса, Матали придержал ее, и пулеметчик прошил взлохмаченные конусы очередью зажигательных пуль.

К озеру, за которым стояла большая деревня, потащились по дну песчаного русла. В сезон дождей здесь бушевал поток, волоча вырванные деревья, а сейчас только воздушные потоки, словно блестящая фольга, струились перед транспортером, обнажая раскаленный песок. Потому-то зоркий Матали не увидел издали тонкую темную фигурку на дне русла: курчавый подросток с непомерными провалами глазищ преградил путь бронированному ящеру. Стоя на коленях, он молитвенно сложил ладони у подбородка. Зажившие шрамы на коже были яркими, словно коричневая краска сцарапана с белого гипса. Прямоугольная тень машины накрыла юношу и замерла.

Матали открыл люк, высунулся и заорал:

- Эй, Арджуна, что ты здесь лазишь, дуралей? Задавлю!

Наверное, он понял только собственное имя - уникальное для существа низшей расы, гордое имя одного из хрестоматийных героев Страны Избранных, полководца в Войне Света и Тьмы. Панду, отец юноши, в свое время был жестоко бит Рудрой за то, что осмелился так назвать ребенка. Но Арджуна, часто прибегавший на пост помогать отцу, оказался веселым, ласковым, смышленым пареньком; его громадные глаза так нежно и восторженно смотрели на белых демонов, что смягчился даже суровый начальник поста. Сам отец нескольких детей, по которым он тосковал целый год, от отпуска до отпуска, Рудра то пугал мальчонку пистолетом: "Пу! Пу!" - и смеялся до упаду, когда Арджуна, рыдая, валился ему в ноги, то учил песенкам и закармливал шоколадом...

Выслушав донесение Матали, украшенное, как обычно, непристойной руганью, Индра сам выглянул в люк. Ерзая коленями по красному песку, коротконосый так и рвался к транспортеру.

- У него кровь на шее, - сказал, присмотревшись, Матали.- Дело нечисто, парень что-то хочет нам сказать.

Громыхнули люки. Арджуну обступили, он затравленно завертелся на месте. Индра присел перед ним на корточки и спросил как можно мягче:

- Ну, так чего же ты хочешь?

Лицо, удивительно одухотворенное для получеловека-туземца. Точеный раскрыленный нос, высокие дуги бровей, а под ними - дикие, скорбные глаза, иссиня-черные вблизи, как грозовая ночь. Если заглянуть в них, остальные черты лица мгновенно расплываются. исчезают, словно весь Арджуна - это лишь пара глаз. И тем не менее, у него глаза ребенка. Как приковала их свернувшаяся змея, кусающая свой хвост,- золотой значок стажера! Индра внезапно вспомнил юного раба, которого затравил гепардом покойный дядюшка... Э, да у него действительно распорота шея!