Морская крепость - [19]

— Нет, — медленно возразил он, — это не так, по крайней мере, у тех, с кем я был знаком. Они смотрят на свои владения глазами правителей, земледельцев, пастухов и, естественно, солдат. Они видят в них свой дом, свои корни и любят за это. А ты смотришь на мир как влюбленная.

Неожиданный резкий порыв холодного ветра заставил его посмотреть на небо. На голубом куполе появились темные тучи.

Тарлах вздохнул про себя. В этих горах бури случаются неожиданно, и, судя по этим тучам, они не успеют вернуться в башню до её начала. Придется искать где-нибудь убежище и переждать непогоду. Это лучше, чем продолжать путь и промокнуть под дождем.

Он повернулся к своей спутнице.

— Поедем или поищем убежище?

— И то и другое. Наша цель уже близко, и там есть подходящее укрытие.

Едва кончив говорить, она послала лошадь вперед, миновала вершину и начала быстро спускаться по противоположному склону. Эта скорость испугала бы многих закаленных мужчин.

Воин несколько мгновений смотрел ей вслед, потом последовал за ней. Каковы бы ни были другие её способности, Уна из Морской крепости справляется с лошадью лучше всех, кого он знает.

Они довольно долго скакали галопом, наконец лошадь Уны перепрыгнула, почти перелетела через высокую живую изгородь и исчезла с глаз. Через несколько секунд Тарлах присоединился к ней.

Он с удивлением осмотрелся. Они находились на небольшом поле, со всех сторон окруженном высокой растительностью. Через самый низкий участок этой ограды они и перескочили. Трава высокая, здесь явно никто не обитал, и внимание воина привлекла высокая стена из растений. Непрерывной сплошной массой возвышались остролист, фуксия, горный ясень и рододендрон, а вереск, ракитник и почти бесконечное разнообразие более мелких растений, многие с яркими цветами, закрывали промежутки между большими деревьями.

Здесь росли и розы, дикие розы, а также вьюнки с крохотными красными цветками, которые поднимались до самых вершин поддерживающих их деревьев и живыми каскадами свисали с ветвей. В других местах не менее живописную картину представляла ароматная жимолость.

— Невероятно, — удивился Тарлах после недолгого молчания. — Откуда это? Такое невозможно вырастить. Всей жизни не хватило бы на эти розы, а уж деревья…

Уна рассмеялась.

— Конечно, это посадила не я! Я только немного подрезала их, но больше в действия природы не вмешивалась. Но ей помогали, конечно. Некоторые деревья уже одичали, но когда-то их посадили человеческие руки, руки наших предков.

Упало несколько крупных капель дождя, и Уна схватила фальконера за руку.

— Пошли, или нас затопит, несмотря на все усилия лошадей.

— А как же они? — заволновался он, идя за ней.

— С ними будет все в порядке. Смотри, они уже под укрытием.

Она провела своего спутника в убежище под большим падубом. Вокруг и над ними оказался сплошной покров из листьев и ветвей. Растительность, казалось, образует естественный туннель, ведущий в самое сердце живой изгороди.

Они прошли по этому туннелю до самого конца — до ствола старого дерева. Здесь ветви поднимались настолько высоко, что можно было даже выпрямиться. Перед стволом оказался невысокий ровный камень с закругленным верхом.

Женщина села на камень и улыбнулась фальконеру.

— Добро пожаловать в Беседку.

Он сел рядом с ней. С трудом ему удавалось сохранять спокойствие, хотя внешне все в этом месте казалось естественным и обычным. Но то, что Уна рассказала о своей тезке, заставляло его нервничать.

— Когда ты обнаружила это место?

— Еще в детстве, вскоре после того как попала на это поле. Я была ужасным ребенком в те далекие дни. Смотри! Вокруг идет дождь, но сюда не проникает ни капли. Чтобы дождь прошел сюда, нужен настоящий потоп.

Тарлах вздрогнул и плотнее завернулся в плащ.

— Мне кажется, ветер достаточно сильный, чтобы загнать дождь сюда.

Она улыбнулась.

— Но для такой преграды недостаточный. Посмотри, как дрожат ветки вверху, над нами. К тому же если бы ветра не было, нас больше холода мучили бы кусающие облака.

— Кусающие облака?

— Ты должен их знать. Маленькие летающие насекомые. В темных местах они собираются тысячами и десятками тысяч, пока их не разгонит ветер.

— Конечно, знаю! Мы называем их горькими мошками.

Фальконер печально покачал головой.

— Помню одну ночь… Это было, когда я в первый раз служил как солдат без девиза… Наш отряд ждал в засаде нападения на крепость, которую мы нанялись защищать. Конец лета, вечер жаркий и влажный, ни ветерка…

— И облака напали на вас?

— С такой кровожадностью! А нам приказали соблюдать полную тишину. Мы даже не могли рукой пошевелить, да это бы нам и не помогло. Уна сочувственно рассмеялась.

— Бедняги! А нападение было?

— Вовсе нет. Враг появился через месяц и совсем в другом месте.

Уна безуспешно пыталась скрыть улыбку.

— Это могло послужить для тебя причиной поискать другой образ жизни.

— Почти послужило, — признался он.

До них донесся новый порыв ветра. Тарлах увидел, как его спутница вздрогнула и тоже плотнее закуталась в плащ. Неожиданно она беспричинно распрямилась, и у него непроизвольно напряглись мышцы. Они пришли сюда не только в поисках убежища.