Морская история казачества - [41]

Даже иностранцы, служившие в русском флоте, начали понимать бессмысленность и странность «морской политики» царя в Азовском море. Адмирал Крюйс — лучший из петровских адмиралов, уже в 1702 году писал царю, что на юге надобно строить не глубокосидящие морские суда, а перенять опыт казачьего плоскодонного судостроения. Азовское море мелкое, в нем изобилие мелей и «банок» — разумнее и эффективнее ограничиться постройкой пока хоть дюжины казачьих судов с экипажами из казаков. Неизвестно, как и что ответил ему царь Петр. Но несомненно, что он не внял рекомендациям профессионала. Ибо писал ему с юга не только Крюйс.

Из Воронежа в письме от 2 декабря 1701 года верный Апраксин с тревогой сообщал о планах запорожских казаков и других недругов России: «Хан крымский и Белогородская орда и запорожские казаки согласились и трактаты свои установили, что как реки утвердятся (т. е. замерзнут) и им собравшись, идти на малороссийские и великорусские города. Прошу орудия и солдат, а казацких солдат (т. е. донцов-пехотинцев) всего 900 человек с ружьями»[26]. Причем запорожские казаки — еще недавно помогавшие царю Петру штурмовать Азов, с этой ордой легко сговорились напасть на русские города. Кстати, Украина с точки зрения «официальной истории» уже давно «присоединена» к Руси. А в том же месяце — 25 декабря 1701 года, уже из Москвы шлет письмо-предостережение царю другой корреспондент. «…Крымские татары соединяются с запорожскими казаками и белогородская орда не будет долго откладывать. Иноземные морские офицеры и матросы разъехались. Украинские[27] и запорожские казаки, донские же не расположены, а калмыки не годны для защиты Таганрога и Азова» — эти строки из письма Петру I принадлежат перу Отто Антона Плейера. Это не импортный сподвижник московского царя, а резидент австрийского двора в Москве. Иностранный дипломат отлично знает не только, что такое «Белогородская орда» и ее опасность, но и разницу между запорожскими и украинскими казаками. Понятно, что турецкий султан и крымский хан, объединенные мусульманством и общей ненавистью к России, легко нашли общий язык. Украинские и запорожские казаки — христиане, но они также готовы напасть на русские порты в Азовском море. А холодность донцов к своему недавнему союзнику — Петру, очевидна даже австрийскому дипломату в Москве.

Царь Петр Алексеевич появился у Азовского моря впервые всего шесть лет назад. Строить регулярный военный флот. Его гостеприимно встретили донские казаки и согласились помочь — запорожские. Каковы же итоги «первой пятилетки» его преобразований?

С верными и храбрыми союзниками против мусульман — запорожскими и донскими казаками — рассорился. Так, что одни напасть готовы, а вторые защищать не хотят. Из его флота разбегаются уже не только собственные рабы-холопы, но и привилегированные иностранцы. Ни один русский корабль азовской эскадры выйти в море не способен. Все начальные «плюсы» растеряны. Зато приобретены новые «минусы». А самое главное — вожделенный регулярный флот «плавает» только в бумагах военно-морской бюрократии.

О восстании Походного Атамана Донского казачества — Кондратия Булавина написаны тома. О причинах выступления казаков написано тоже много. Первой называют ту, что московский царь потребовал от казаков отречься от старинного закона — «С Дону выдачи нет!» А когда станичники отказались выдать беглых — направил карательные войска. Историки и до 1917 года и после называли действия казаков атамана Булавина — «бунтом». Смысл этого определения в том, что «бунт», дескать, событие было якобы сугубо внутриполитическое для царства Петра I.

Как-то «забылось», что царь Петр, прибыв на Дон, застал там казачью республику с выборным Атаманом — «президентом» — Фролом Минаевым. Он стал верным союзником царя против Турции, и поэтому суверенитет Донского Войска еще терпели. К тому же вопрос — укрепится ли Москва в Приазовье или нет — нельзя было считать решенным. Когда Минаев скончался — будущий первый император посчитал побережье Азовского моря частью Московского царства, а население Дона — своими подданными. Петр I фактически произвел «аншлюс» республики Донских казаков, так же, как весной 1938 года поступил Гитлер с Австрией. Сочтя территорию Войска Донского своей вотчиной, царь Петр направил туда «внутренние войска». Походный Атаман с частью казаков не согласились с насильственным «изменением своего гражданства». (Еще меньшая часть «булавинцев» — староверов-«некрасовцев» ушла в Турцию и отказалась вернуться даже тогда, когда вернулись запорожцы.) Но большая часть казачества, учитывая этническое родство и единство с православной Русью, смирилась с утратой Донским Войском суверенитета. Казаки за «присоединение к России» отдали более 20 тысяч жизней казненных уже после разгрома булавинской армии. Сколько станичников погибло в ходе боев с московскими войсками — точно не определено, сколько было среди павших и казненных бывалых мореходов, составлявших цвет казачьего флота, — об этом никто никогда даже не задумывался.

Разгромив шведского короля, уничтожив суверенитет донских и запорожских казаков, Петр уже спокойнее оценивал рекомендации адмирала Крюйса относительно особенностей создания азовской флотилии. И в январе 1710 года отдал распоряжение построить в Таганроге сначала 35, а потом еще 50 судов по казачьему образцу. В июне 1711 года в этот порт прибыл генерал-адмирал Апраксин. Русский регулярный флот по-прежнему не блистал. Зато были готовы к походу и к бою сто казачьих лодок, каждая с экипажем станичников в 50 человек. Кстати, в самом слове «лодка», которое историки использовали для классификации казачьих судов, слышится пренебрежение. Возникает образ какого-то остроносого корыта, на котором если куда-то и можно заплыть, так это на середину речушки, чтобы окунуть удочки. С трудом верится, что на такой лодке можно было пересечь Азовское и Черное моря, дойти до Царьграда, Трапезунда и Си-нопа и брать на абордаж морские корабли.