Морковку нож не берет - [55]
Далси Ивановна. Вадим Вадимич... Вечерний запривоз. Булочной.
Вадим Вадимыч. Мне не на что надеяться, да? Господи, про что я спрашиваю... Про какую надежду?..
Далси Ивановна. Большой проблем.
Вадим Вадимыч. «Большой проблем». «Большой перемен»... Несчастный я человек... Нет, нет, не несчастный!.. Счастливый! Я... что вы есть, вот почему счастливый... Что вы есть, Далси Ивановна...
Далси Ивановна(показывая на часы и пятясь к двери). Пожалуйста. Я должна срочно булочной. Как это будет по-русски... спешение. Бистро. Бистро. Я буду опять. Ми будем иметь продолжение. (Посылает воздушный поцелуй и выходит за дверь.)
Явление пятое
Вадим Вадимыч один.
Вадим Вадимыч(в глубокой задумчивости и вместе с тем довольно торжественно, словно помимо воли своей — нечто классическое — из Блейка! — впрочем, насколько позволяет произношение).
(Пауза.) В чем трагедия Хемингуэя?
Вопрос повисает в воздухе.
Явление шестое
Входят Зоя Макаровна и Татьяна Юрьевна, последняя — с тортом. Вадим Вадимыч поспешно садится в кресло и так же, как давеча, берет «Нью-Йорк таймс». Будет читать.
Татьяна Юрьевна. Нет. Нет. Нет. Мне эти строчки определенно не нравятся. Надо что-нибудь пооригинальнее. Повеселее.
Зоя Макаровна. Времени уже нет пооригинальнее. И так хорошо.
Татьяна Юрьевна. Подождите. Сейчас... Что-нибудь про первопроходца... (Придумывает.) Сейчас... сейчас... одну секунду...
Зоя Макаровна. Вы так требовательны к себе.
Татьяна Юрьевна. Рифму на «первопроходец»...
Зоя Макаровна. Канатоходец...
Татьяна Юрьевна. Нет, нет...
Зоя Макаровна. Скороходец.
Татьяна Юрьевна. Ну нет же...
Зоя Макаровна. Доходец... Колодец... (Иронический взгляд на Вадима Вадимыча.) А мы все читаем, все читаем, читаем... Все язык совершенствуем?..
Вадим Вадимыч. Стишки сочиняем?..
Зоя Макаровна. Вас, Вадим Вадимыч, нельзя даже на минутку оставить. Что случилось еще?
Вадим Вадимыч. Ничего не случилось.
Зоя Макаровна. Далси Ивановна побежала на улицу. Бегом. От вас. Вы ей что-то сказали дерзкое. Вы всех обижаете.
Вадим Вадимыч. Она в булочную.
Зоя Макаровна. Зачем?
Вадим Вадимыч. Не знаю. За хлебом.
Татьяна Юрьевна(во власти вдохновения). Первопроходец... Первопроходца... Первопроходец, первопроходца... одца... одца... Колодца?
Зоя Макаровна. Колоться.
Татьяна Юрьевна. Колоться, расколоться, уколоться, наколоться.
Зоя Макаровна. Какой хлеб, когда лежат на столе бутерброды?
Татьяна Юрьевна(войдя в ритм). Мореходца. Судоходца. Иноходца. Дело-про-из...вод-ца?
Зоя Макаровна. Охотца. Охотца! В смысле «хочется». По-простонародному.
Татьяна Юрьевна. Охотца. Охотца.
Зоя Макаровна. Я только что звонила Григорию Кузьмичу. Он уже выехал. Будет с минуты на минуту. Зачем вы отпустили Далси Ивановну?
Вадим Вадимыч не отвечает.
Татьяна Юрьевна. Охотца-первопроходца... Охотца — первопроходца... Блестяще! Вадим Вадимыч, у вас есть ручка?
Вадим Вадимыч подает ей ручку. Татьяна Юрьевна записывает что-то на салфетке.
Зоя Макаровна. Ну как, получилось?
Татьяна Юрьевна. Охотца-первопроходца. Блестяще! (Тоном человека, выполнившего важное дело.) Я бы вам, Вадим Вадимыч, вот что посоветовала: незнакомые слова выписывайте, так лучше усвоится.
Вадим Вадимыч(из-за газеты). Тут все слова знакомые.
Зоя Макаровна. С трудом верится. (Татьяне Юрьевне.) Кстати, вы не в курсе, как по-английски «привальная»?
Татьяна Юрьевна. Да кто ж это знает! Это, кроме Вадима Вадимыча, только Далси Ивановна знает.
Зоя Макаровна. Вадим Вадимыч не знает.
Татьяна Юрьевна. Тогда только Далси Ивановна знает.
Зоя Макаровна. Однако — чу!
Все замирают, вслушиваются в тишину. Вадим Вадимыч отложил газету, весь внимание.
Татьяна Юрьевна. Он! Он!
Все смотрят на дверь. Дверь отворяется.
Явление седьмое
Входит Григорий Кузьмич, бодрый, подтянутый, на лице улыбка — широкая, слишком широкая... А глаза — бегают. Если кто знает Григория Кузьмича, сразу поймет: что-то не то. Не то растерян. Не то испуган. Не то съел не то, возвратясь на родину.
Зоя Макаровна. Туш!
Татьяна Юрьевна и Зоя Макаровна(хором). Та, та, та, там-трдам, там, там-трдам, там, там-трдам-там, там-трдам-там, там, там, там, там.
Зоя Макаровна(с воодушевлением).
В семье родной вы снова здесь!
Мы рады видеть вас!
Объехав мир почти что весь,
Вы не забыли нас!
Татьяна Юрьевна.
Он был в Америке. Ура!
И нам туда теперь пора.
И нам туда охотца.
Путем первопроходца!
(Обе хором.)
Простите нам веселый спич,
Григорий славный наш Кузьмич!
Смеются, аплодируют.
Григорий Кузьмич(в крайнем смущении, растроганно). Спасибо, друзья. Спасибо.
Вадим Вадимыч(не зная, что сказать). Видите... Григорий Кузьмич... как... вас женщины любят... однако... приветствуют как...
Григорий Кузьмич(пожимает женщинам руки). Спасибо, друзья, большое, друзья, спасибо... я очень, очень тронут... друзья...
Рукопожатие с Вадим Вадимычем несколько затягивается. Значительно-вопросительный взгляд Григория Кузьмича заставляет Вадим Вадимыча приподнять бровь. Так два посвященных встречаются в случайной компании.
(Улыбаясь не только широко, но и ответственно.)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проза Сергея Носова – это всегда игра. Хулиганство трех молодых бездельников превращается в акт современного искусства, а прочтение за трое суток полного собрания сочинений Достоевского – в начало новой жизни героя. Но главным действующим лицом у блестящего стилиста Носова всегда остаются русский язык и Петербург.В книгу вошли романы «Член общества, или Голодное время» и «Грачи улетели».
Необычная книга о «тайной жизни» памятников, несомненно, спровоцирует петербургского читателя на дополнительные прогулки по городу, а не петербургского – на посещение Петербурга. Написана она другом и доброжелателем памятников писателем Сергеем Носовым. Сравнить ее можно разве что с увлекательными книгами о животных, в среде которых подолгу живет исследователь.4-е издание.
Новый роман известного петербургского прозаика Сергея Носова «Дайте мне обезьяну» — гротескная хроника провинциальной предвыборной кампании. В книгу также вошли пьесы для чтения «Джон Леннон, отец» и «Берендей», три новеллы.
Прозаика и драматурга Сергея Носова не интересуют звоны военной меди, переселения народов и пышущие жаром преисподни трещины, раскалывающие тектонические плиты истории. Носов — писатель тихий. Предметом его интереса были и остаются «мелкие формы жизни» — частный человек со всеми его несуразностями: пустыми обидами, забавными фобиями и чепуховыми предрассудками. Таков и роман «Фигурные скобки», повествующий об учредительном съезде иллюзионистов, именующих себя микромагами. Каскад блистательной нелепицы, пронзительная экзистенциальная грусть, столкновение пустейших амбиций и внезапная немота смерти — смешанные в идеальной пропорции, ингредиенты эти дают точнейший слепок действительности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новом романе бесстрашный талант Кирилла Рябова опускается к новым глубинам человеческого отчаяния. Главный герой книги получит от жизни все удары, которые только можно получить: у него умирает жена, с этого его несчастья только начинаются… Впрочем, все это для того, чтобы, пройдя подводными норами мрачной иронии, вынырнуть к свету и надежде.
Воспоминания В. Л. Топорова (1946–2013) — знаменитого переводчика и публициста — посвящены в основном литературной жизни позднего СССР. В объектив мемуариста попадают десятки фигур современников от Бродского до Собчака — но главная ценность этой книги в другом. Она представляет собой панорамный портрет эпохи, написанный человеком выдающегося ума, уникальной эрудиции и беспримерного остроумия. Именно это делает «Двойное дно» одной из лучших мемуарных книг конца XX века.
Настоящее издание возвращает читателю пропущенный шедевр русской прозы XX века. Написанный в 1970–1980-е, изданный в начале 1990-х, роман «Мальчик» остался почти незамеченным в потоке возвращенной литературы тех лет. Через без малого тридцать лет он сам становится возвращенной литературой, чтобы занять принадлежащее ему по праву место среди лучших романов, написанных по-русски в прошлом столетии. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Загадочные события, разворачивающиеся в закрытом городе Покров-17 Калужской области в октябре 1993 года, каким-то образом связаны с боями, проходившими здесь в декабре 1941-го. И лично с главным героем романа, столичным писателем и журналистом, которого редакция отправляет в Покров-17 с ответственным заданием. Новый захватывающий триллер от автора «Калиновой ямы» и «Четверо», финалиста премии «Национальный бестселлер», неподражаемого Александра Пелевина.