Морковку нож не берет - [49]
. Вот как? И что же вы написали, Игорь Сергеевич?
Игорь Сергеевич. А ничего. Я ничего не писал никогда и не буду писать. Я просто чувствую, что во мне писатель живет, крупный, если хотите. И что я могу сесть за стол и написать роман. Они не могут, а я могу.
Антонина. Кто «они»?
Игорь Сергеевич. Ну эти... которые пишут. Вы посмотрите, какая серятина кругом, сколько бездарности, пошлости... Глупости, наконец, неумения... Они не умеют, не могут, но пишут, пишут... А я могу, но не буду. Не хочу. Увольте.
Дед. Если не пишешь, то не писатель.
Игорь Сергеевич. Эх, Филипп Семеныч, писатель — это состояние духа, а не... не бумаговредительство. Хотя... я, конечно... как бы графоман... но наоборот. Не хочу, не буду. Графоман-минус. Вернее, плюс.
Антонина. Странный вы, Игорь Сергеевич.
Игорь Сергеевич. Жаль, Тамары нет, она бы меня поняла.
Антонина. Я вас тоже понимаю, Игорь Сергеевич. Но вот вы... вот нам тут говорили, что вы... человек вы поступка. А сами роман не пишете. Разве это поступок?
Игорь Сергеевич. Конечно. Еще какой поступок. Не поддаться соблазну.
Дед. Где же Тамара? Почему не идет? Не несет нам вестей никаких? Когда нас прицепят? Когда мы тронемся?
Антонина. А я бы, если бы была писателем... писательницей... обязательно бы роман написала. Как с Чудаковым познакомилась, с Михаилом Степанычем... Как у нас было с ним... об этом роман... весело. Я вам дом показать обещала. Поедем — обязательно покажу.
Дед. Потерял я лет десять назад зонтик в поезде. Японский. Мне сказали, чтобы я зашел... в это, как называется... ну, служебное помещение их... машинистов... где они собираются... Вдруг подобрали. Вот. Я зашел. Зонтика нет, конечно, с концами... но я это не к тому рассказываю. Там у них «Молния» на стене, стенгазета. Сами себя пропесочивают. Я посмотрел... Машинист такой-то уснул на работе на столько-то времени. Чудом избежал аварии. Выговор. Машинист такой-то уснул. Чудом избежал аварии. Выговор. Машинист такой-то уснул на работе. Выговор. Так что, может, еще и хорошо, что сидим и не едем. Может, и к лучшему.
Антонина. Игорь Сергеевич, вы начитанный человек. Вы сейчас про миллиард рассказывали. А что скоро солнце погаснет, вы знаете?
Игорь Сергеевич. Когда?
Антонина. Через пять миллиардов лет.
Игорь Сергеевич. Разве это скоро?
Антонина. Раньше думали, через десять. Оказалось, через пять. В газете писали... Я очень расстроилась.
Игорь Сергеевич. Почему?
Антонина. Думали, через десять. Оказалось, через пять. В два раза. Вот такое открытие невеселое. Весь мир взбудоражен.
Игорь Сергеевич. Что-то не чувствуется. Не волнуйтесь, мы все равно не дождемся.
Антонина. Лучше бы через десять.
Игорь Сергеевич. Без разницы, Тоня.
Антонина. Может, вам и без разницы, а мне не безразлично, через пять или десять...
Дед. По радио передавали, что солнце внутри холодное. Оно только снаружи горячее. А внутри — лед.
Игорь Сергеевич. Не знал. Все-таки мне кажется, мы зря Тамару одну выпустили. Незнакомое место, и вокзал далеко.
Антонина. Да разве такую удержишь? Вон она как в окно выпорхнула... Как циркачка... А все потому, что вы предложение сделали... так неожиданно.
Игорь Сергеевич. Это и для меня самого так неожиданно. Я это еще сам не осмыслил.
Антонина. Осмысляйте, осмысляйте. У вас вагон времени.
Игорь Сергеевич. Хорошо сказано, вагон времени.
Дед. Времени вагон.
Игорь Сергеевич. Надеюсь, не заблудится. Не заблудилась.
Дед. Тамара? На железной дороге... Нет, на железной дороге не заблудишься.
Антонина. Пойдет по шпалам и дойдет до вокзала.
Игорь Сергеевич. А если в другую сторону? Это ж куда тогда уйти можно!..
Дед. Она в ту пошла. Она ведь туда пошла.
Игорь Сергеевич. А мы куда? Туда? Или туда?
Дед. Туда. Туда.
Игорь Сергеевич. Или туда?
Антонина. Лично я в Ленинград.
Дед. В Санкт-Петербург.
Игорь Сергеевич. Стоп. Еще окажется, мы в разные стороны едем. Только этого не хватало. Между прочим, «времени вагон», у меня часы стоят. Сколько на ваших... Филипп Семеныч?
Дед. Не ношу.
Игорь Сергеевич. Счастливый.
Антонина. На моих без четверти пять. Но они тоже остановились.
Игорь Сергеевич. Причем раньше моих остановились. На моих шесть ровно.
Дед. Что же это все значит? Ведь уже и киевский прошел... и кишиневский.
Антонина. Одесский не ходит.
Дед. Может быть, вообще ничего не ходит?
Антонина. Может, все вообще прошло?..
Игорь Сергеевич. Нет, нет. Что-нибудь еще не прошло. Что-нибудь обязательно пойдет.
Антонина. Вот, слышите, Тамара идет.
Снаружи — шаги Тамары.
Игорь Сергеевич. Тамара? Тамара?
Тамара. Я здесь. Помогите мне. Я так устала. Я стану на ящик.
Игорь Сергеевич. Вот вам моя рука. Мои руки. Тамара. Залезайте в окно.
Дед. Я хочу тоже помочь.
Игорь Сергеевич. Я сам.
Тамара лезет в окно.
Антонина. Игорь Сергеевич, вы просто силач. И ты, Тамара... как в цирке.
Тамара. Как хорошо. Я снова здесь.
Игорь Сергеевич. Разрешите, я вас поцелую, Тамара.
Тамара. Опять вы за свое, Игорь Сергеевич.
Антонина. У нас, Тамара, для вас сюрприз, Игорь Сергеевич оказался писателем. А вы и не знали, Тамара.
Тамара. Я в этом нисколько не сомневалась.
Дед. Послушайте, молодежь. Потерпите немного. Отношения потом будете. После. Сейчас пусть нам Тамара все по порядку расскажет. Что там случилось у них? Почему они нас не прицепляют?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проза Сергея Носова – это всегда игра. Хулиганство трех молодых бездельников превращается в акт современного искусства, а прочтение за трое суток полного собрания сочинений Достоевского – в начало новой жизни героя. Но главным действующим лицом у блестящего стилиста Носова всегда остаются русский язык и Петербург.В книгу вошли романы «Член общества, или Голодное время» и «Грачи улетели».
Необычная книга о «тайной жизни» памятников, несомненно, спровоцирует петербургского читателя на дополнительные прогулки по городу, а не петербургского – на посещение Петербурга. Написана она другом и доброжелателем памятников писателем Сергеем Носовым. Сравнить ее можно разве что с увлекательными книгами о животных, в среде которых подолгу живет исследователь.4-е издание.
Новый роман известного петербургского прозаика Сергея Носова «Дайте мне обезьяну» — гротескная хроника провинциальной предвыборной кампании. В книгу также вошли пьесы для чтения «Джон Леннон, отец» и «Берендей», три новеллы.
Прозаика и драматурга Сергея Носова не интересуют звоны военной меди, переселения народов и пышущие жаром преисподни трещины, раскалывающие тектонические плиты истории. Носов — писатель тихий. Предметом его интереса были и остаются «мелкие формы жизни» — частный человек со всеми его несуразностями: пустыми обидами, забавными фобиями и чепуховыми предрассудками. Таков и роман «Фигурные скобки», повествующий об учредительном съезде иллюзионистов, именующих себя микромагами. Каскад блистательной нелепицы, пронзительная экзистенциальная грусть, столкновение пустейших амбиций и внезапная немота смерти — смешанные в идеальной пропорции, ингредиенты эти дают точнейший слепок действительности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новом романе бесстрашный талант Кирилла Рябова опускается к новым глубинам человеческого отчаяния. Главный герой книги получит от жизни все удары, которые только можно получить: у него умирает жена, с этого его несчастья только начинаются… Впрочем, все это для того, чтобы, пройдя подводными норами мрачной иронии, вынырнуть к свету и надежде.
Воспоминания В. Л. Топорова (1946–2013) — знаменитого переводчика и публициста — посвящены в основном литературной жизни позднего СССР. В объектив мемуариста попадают десятки фигур современников от Бродского до Собчака — но главная ценность этой книги в другом. Она представляет собой панорамный портрет эпохи, написанный человеком выдающегося ума, уникальной эрудиции и беспримерного остроумия. Именно это делает «Двойное дно» одной из лучших мемуарных книг конца XX века.
Настоящее издание возвращает читателю пропущенный шедевр русской прозы XX века. Написанный в 1970–1980-е, изданный в начале 1990-х, роман «Мальчик» остался почти незамеченным в потоке возвращенной литературы тех лет. Через без малого тридцать лет он сам становится возвращенной литературой, чтобы занять принадлежащее ему по праву место среди лучших романов, написанных по-русски в прошлом столетии. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Загадочные события, разворачивающиеся в закрытом городе Покров-17 Калужской области в октябре 1993 года, каким-то образом связаны с боями, проходившими здесь в декабре 1941-го. И лично с главным героем романа, столичным писателем и журналистом, которого редакция отправляет в Покров-17 с ответственным заданием. Новый захватывающий триллер от автора «Калиновой ямы» и «Четверо», финалиста премии «Национальный бестселлер», неподражаемого Александра Пелевина.