Море в ладонях - [68]

— Да, батенька мой, чувствую, поработали! — говорил удовлетворенно Платонов, листая рукопись.

Дробов сидел в кабинете ученого и с завистью рассматривал высокие стеллажи, забитые книгами. Платонов встал, заходил по мягкому ковру:

— Мы обязаны доказать, что строить завод на Байнуре — это безумие. К Ушакову больше я не ходок. Ради своего благополучия он позволит загубить не только Байнур. Жаль, батенька мой, жаль, покинул нас рано Бессонов. Это был человек! Прежде чем поднять урожай до пятнадцати, восемнадцати центнеров с гектара, он побывал в каждом районе края и изучил его. Он обратил сельхозинститут не только к выпуску высококвалифицированных кадров, но и к большой научно-исследовательской работе…

Платонов подошел к рабочему столу, из стопки писем взял нужное:

— Вот, Андрей Андреевич, послушайте, что пишет мой старый приятель с берегов Волги:

«Мы здесь следим за всем, что делается у вас. Мы понимаем опасность, которая нависла над Байнуром. Наша Волга и Каспий издавна славились рыбными богатствами, огромными стадами осетровых. Они давали до девяноста процентов мировой добычи икры и восемьдесят пять процентов красной рыбы. Сейчас рыбные запасы сократились настолько, что страшно подумать. Почти исчез морской судак, который обитал как раз в тех районах, где теперь добывают нефть. Совершенно выбыл из строя богатый рыбный промысел на южном побережье Апшерона. Только с побережья Апшеронского полуострова в море ежегодно сбрасывается тридцать, пятьдесят тысяч тонн нефти. В районе города Сумгаита в Каспий попадают отходы металлургической, цветной, химической и других отраслей промышленности. Из-за неудовлетворительного состояния очистных сооружений на Сумгаитском химическом заводе фактическое содержание нефтепродуктов в одном литре сточных вод доходит до восьми тысяч миллиграммов при допустимой норме тридцать миллиграммов…»

Платонов посмотрел на Дробова:

— Теперь вы представляете себе, что творится на Каспии?

Дробов не знал, что и ответить.

— И далее он пишет, насколько загажена река Кура, которая питает водой целые города и поселки. Он считает, что экспорт икры и красной рыбы дал бы бо́льший экономический эффект, чем добыча нефти в Каспии! Вот оно как, батенька мой!

Платонов вложил письмо в конверт и бросил его на стол.

— Вчера у меня был Коваль и тоже принес прекрасный материал, — продолжал ученый. — Данные управления лесного хозяйства будут вечером. Вы знаете о том, что территория слабозакрепленных песков вокруг Байнура уже перевалила за семьсот тысяч гектаров?! Нет! А вот вам еще: подсчитано, что ущерб, приносимый народному хозяйству от загрязнения естественных водных ресурсов при сбросе только одного кубометра, сточных вод, составляет тринадцать и шесть десятых копейки. Значит: если мы окончательно загрязним Байнур, а потом начнем его очищать, то ежесуточно это будет стоить около двух миллионов рублей. Расчеты, показывают, что потери от отравления воды лишь в Южном Байнуре составят около девятисот миллиардов рублей! В субботу лечу в Москву, а в понедельник надеюсь быть в Академии наук. Мы еще поборемся. Постараюсь встретиться и с Крупениным, выложить факты…

Дробов думал: «Сказать, не сказать?» Сердце сдает у Платонова. Но не сказать не мог:

— Кузьма Петрович, а ведь в Бухте Южная, в Сосновых Родниках, у Тюленьего мыса работают вновь изыскательские партии Гипробума.

— Что?! Как вы сказали? — остановился Платонов напротив Дробова. — Да вы понимаете, что это значит!

Андрей понимал. Бухта Южная — это та самая точка Байнура, где среднегодовая температура равна среднегодовой Киевщины, где ботаники, мечтают вырастить фруктовые плантации. Феноменальное место от Урала до Уссурийского края. Здесь до конца не изучен микроклимат, его особенности, намечается ряд исключительно интересных работ. Сосновые Родники удивительны своими горячими целебными источниками. Тюлений мыс — основное пастбище неизвестно как попавшего сюда морского млекопитающего.

— Откуда вы это узнали? — спросил Платонов.

— Своими глазами видел. Разговаривал. На производство кордной целлюлозы пойдут высокие сорта древесины. Это сорок, пятьдесят процентов с лесовырубки. Поэтому остальное планируется использовать для производства картона, газетной и оберточной бумаги, скипидара, дрожжей, прессованной плитки, фанеры… Нужны новые заводы. Здесь рядом, под боком…

Платонов тяжело опустился в кресло, ладонью правой руки схватился за грудь. Задрожал от волнения:

— Этого я больше всего и боялся. Крупенину только бы зацепиться. Сперва целлюлозный построить. Выждать, когда страсти утихнут. А там вновь начать штурм Байнура. Он готов обнести озеро заводами, комбинатами, как частоколом. За два, три десятилетия возьмет от Байнура, от прибрежной тайги все, что может. Сегодня в чьих-то глазах наживает капитал государственного деятели. А там хоть всемирный потоп… Это нам с вами и мертвым было бы стыдно…

Платонов снял телефонную трубку. Пальцы его плохо слушались. Никак не могли попасть в нужные гнезда наборного диска.

— Алло! Алло! Это Мокеев? Низкий поклон вам, любезный… Платонов говорит… Товарищ Мокеев, можете вы объяснить, что за работы ведут представители вашего Комитета вокруг Байнура?