Море в ладонях - [21]

Через два дня, возвращаясь из дальних бригад, Дробов заехал в Еловск. Таню ему удалось разыскать на площадке, где были передвижные электростанции. Гул дизелей заглушал голоса. Таня готовила к пуску полученный агрегат. Руки, лицо, комбинезон — все было в масле. Тут же с ведром, ключами, воронками, ветошью хлопотал Юрка.

Только когда двигатель заработал ритмично и четко, а стрелки приборов подтвердили нормальную работу генератора, Таня, спрыгнув на землю, подошла к Дробову.

Они уселись на штабель белых, сладко пахнувших досок. Дробов высказал просьбу.

Таня задумалась:

— А может, все-таки, без меня?

Он сказал откровенно, что можно и обойтись… Но приезжие американцы не просто гости. Как дружеский жест, он делает ужин для них. Они вправе спросить, почему он так дик, одинок, не имеет друзей. Будь мистер Кларк без супруги — дело другое…

Когда Таня увидела Дробова, ей так и хотелось напомнить о вечере в ресторане…

— Хорошо, я приду, — сказала она, не желая быть мелочной. — Но когда это будет?

Он обещал сообщить заранее. Сразу весь просветлел, оживился.

Она усмехнулась и чуть пытливо, с издевкой:

— И как я буду представлена?

— Как мой лучший товарищ.

На этот раз даже вздохнула, с сомнением покачала головой, что, видимо, означало: не морочь мне голову.

— А разве не так? — удрученно спросил Дробов.

— Не знаю, — ответила Таня и вспомнила ночь, когда он в машине вел себя много хуже.

Они вновь помолчали.

— Но я же немецкий учила, — сказала она.

— Они говорят по-русски. Он хорошо. Она хуже, но все понимает.

— Они капиталисты?

— По его словам, он не кит, но все же крупный предприниматель. Когда-то работал с русскими эмигрантами мастером на бумажном заводе, потом завел свое дело, расширил его. Сварганил, как говорится, бизнес. Джейн была его машинисткой, а теперь… Чисто американский образчик свободы предпринимательства…

Позвонил Дробов Тане на следующий день. Их разделяло тридцать километров, но он хотел слышать даже ее дыхание.

— Завтра, Таня, в шесть вечера приезжают Кларки. Когда машину прислать?

— Не надо, — тихо сказала она.

Меняясь в лице, он спросил:

— Почему?

В трубке шорохи, треск, тишина. И вдруг доверительно, понимающе, преданно:

— Возьму выходной и приеду сама.

— Таня!

Она нехотя опускала трубку.

— Таня! — донеслось еще громче, настойчивей.

Она подождала, когда он в третий раз позовет, улыбнулась и положила трубку на рычаги.

— Ты куда? — спросил секретарь комитета Миша Уваров, когда Таня усаживалась на попутную машину.

— На встречу с американцами! — ответила важно и рассмеялась.

— А почему я не знаю? Ты шутишь! Они кто, студенты? К нам едут?!

— Нисколечко не шучу… Капиталисты!

У Миши перехватило дыхание:

— Не ври! Молодежь! Демократы!?

— Посмотрим — узнаем, — крикнула весело Таня, скрываясь в кабине машины.

«Вот чумная. На пушку берет. А я дурак — клюнул!» — Миша спешил в комитет.

Таня приехала не к шести, а к четырем. И только покинув машину, окончательно поняла, что зря согласилась на встречу с американцами. Но голос рассудка подсказывал сердцу: глупо! Было бы честней отказаться сразу!

В заботах об ужине для гостей Таня забылась. Дробов больше мешал, чем помогал. Он спешил предупредить ее любое желание: вносил, выносил, протирал вилки, тарелки, ножи, фужеры… Таня в шутку даже прикрикнула на него. Он покорно, с видом доброго малого, уставился на нее. Того и гляди виновато заплачет. Она не вытерпела, простила и даже коснулась рукою его опущенной головы:

— Ну ладно уж, ладно. Только не хлюпать. Этого не хватало!

К ней пришло хорошее настроение. Неожиданно она поняла, что давно скучала по кухне, что жизнь порой хороша и в малых заботах о ком-то.

Сервируя стол, она продолжала думать о Дробове. На стройке она не жила без друзей и знала их лучше и дольше. И вот появился еще человек, совершенно чужой. Из последней шеренги он уже в первой… А сегодня она поймала себя на желании потрепать ему волосы, подурить. Ей хотелось быть доброй. Коснуться щекою щеки, наверное, очень колючей, как у отца. Но вспомнив отца, Таня даже нахмурилась и обиделась на себя. Три дня назад получила письмо от отца. Могла бы ответить.

Мистер Кларк с супругой приехали в седьмом часу. В дороге не раз останавливались, чтобы разглядеть Тальяны, вершины которых в снежных папахах и шпилях куда грандиознее Альп. Глупы их соотечественники, когда утверждают, что «за железным занавесом» сплошной мрак и темь. Он — мистер Кларк — и его супруга о многом расскажут в Штатах. У репортеров будет работа. Надо купить еще шкуру медведя, блесны, на которые ловятся здесь лососи, сфотографироваться на знаменитом Байнуре, побывать с рыбаками в пресноводном сибирском море…

— Знакомьтесь! Мой лучший друг, — представил Дробов Таню супругам Кларк.

Джейн протянула дружески руку и, как показалось Тане, спружинила на каблучках. Она, улыбаясь, прямо и откровенно окинула Таню взглядом, громко представилась:

— Джейн!

Дробов не сомневался, что Таня понравилась американке. Он почувствовал это интуитивно. Женщины оказались очень похожими. Похожи лицом и нарядом, фигурой и умением смотреть прямо и смело в глаза.

— Как это хорош, у меня будет подруг! — воскликнула щедро американка.