Море согласия - [4]

Несмотря на столь близкие отношения генерала с гвардейским капитаном, первый все-таки знал о своем подчиненном слишком мало. Например, он не смог бы сказать, как жил Николай Муравьев до войны в петербургской школе колонновожатых, о чём думал и какие вынашивал идеалы. Алексей Петрович пока и предполагать не мог, что гвардии капитан Николай Муравьев — основатель первого тайного юношеского общества; — «Священной артели». Не знал и о том, что многие выходцы из школы колонновожатых и другие армейцы, друзья Муравьева, — Лунин, Фонвизин, Орлов, Матвей Муравьев, брат Александр были вовлечены в тайное общество благодаря вот этому, не по летам серьезному, офицеру. Армейская служба разъединила Николая Муравьева с ними — он уехал сюда, на Кавказ. Но связь со старыми друзьями не порывал и был в курсе всех событий, какие происходили в «Священной артели». Впрочем, от всевидящего ока Ермолова уберечься было трудно. Если он и не знал о прямой причастности своего подопечного к вольнодумцам, то, во всяком случае, догадывался о его истинных взглядах и настроении. Поводов к этому было более чем достаточно...

— Присаживайтесь, господа, — Ермолов указал глазами на кресла.

Офицеры сели сбоку стола. Генерал раскурил трубку» сказал, выпустив облачко дыма:

— Завтра вам предстоит отправиться в экспедицию, о коей мы уже не раз говорили. Долгом своим, однако, считаю еще раз напомнить...— Он встал, взглянул на карту и, помедлив, провел дымящейся трубкой по восточному берегу Каспия.— Во-первых, надо будет выбрать подходящее место для постройки крепостцы на том берегу. Попробуем завязать торговлю с туркменами и Хивой. А там, если будет угодно господу, осуществим и более отдаленные планы — пробьем караванный путь в Индию (2).

Командующий пристально посмотрел на Муравьева.

— Место для постройки крепостцы надо выбрать подальше от берегов персидских, дабы не возбудить опасения шаха.

— Понятно, Алексей Петрович,— отозвался Муравьев.

— Главнейшее затруднение в выборе места будет происходить от недостатка пресной воды. На изыскание ее придется обратить наитщательное внимание. Ну, и само собой разумеется, желательно, чтобы путь от сей крепостцы до Хивинского ханства наикратчайшим был...

Оба молча кивнули.

— Во-вторых, — строго произнес командующий и посмотрел на Пономарева. — За все предприятие по отправке капитана Муравьева в Хиву, отвечаете вы, Максим Иваеыч.

Майор еще раз кивнул, щеки его густо покраснели. Ермолов продолжал:

— Возьмете аманатами несколько человек из знатных туркменцев, если они согласятся везти капитана в Хиву. Если же почувствуете, что отправка сия чревата опасностью, то путешествие надо будет оставить до лучших времен.— Ермолов перевел взгляд на Муравьева.— А во всем прочем, Николай Николаевич, полагаюсь на вашу рассудительность и мужество. Последнее слово за вами.

— Рад служить верой и правдой отечеству! — в сильном волнении выговорил Муравьев.

Командующий благосклонно смежил веки.

— Ну вот и все,— сказал он.— Инструкцию относительно поездки и мое письмо к Мухамед-Рахим-хану получите завтра у Вельяминова..

В полдень в открытые окна ворвалась частая дробь копыт. Ермолов выглянул в окно. На площади перед штаб-квартирой строились в длинную шеренгу казаки. Перед строем, зычно покрикивая, проезжался усатый кавалерист. Командующий узнал в нем полковника Табунщикова.

Вскоре в кабинет вошел Рельяминов и доложил, что казачий отряд готов к отбытию в Шушу, в распоряжение генерала Мадатова. Ермолов накинул на плечи бурку.

Проходя мимо белых колонн парадного подъезда, он поздоровался со свитскими и спустился на выстланную жженным кирпичом площадь. Табунщиков тотчас же спрыгнул с коня, бросил поводья ординарцу, скомандовал «смирно» и, придерживая шашку, побежал к командующему. Голос у полковника был густой, басистый. Рапорт прозвучал впечатляюще. Ермолов вместе с Табунщиковым прошелся вдоль строя, остановился.

— Ну ладно, казак... Речей говорить не буду. Отправляйся с богом... А это, — Ермолов достал из-под полы засургученный свиток.— Это передашь собственноручно Мадатову... Не вздумай утерять...

— Боже упаси, ваше превосходительство, — испуганно пролепетал полковник.

— Ну, с богом...

Табунщиков козырнул, вскочил в седло и казаки, на ходу перестраиваясь в колонну по четыре, прогарцевали мимо здания штаб-квартиры...

ГВАРДИИ КАПИТАН

Дом Муравьева— из двух невысоких этажей— стоял в центре Тифлиса. Парадные двери выходили прямо на проезжую часть улицы. Над дверью высвечивало окно, а из него свисала металлическая цепочка с деревянной грушей на конце. Стоило потянуть ее, и наверху, в комнате, звонил колокольчик, оповещая хозяина, что к нему пришли. Нехитрое приспособление нравилось капитану, хотя за полгода житья в доме, око принесло ему немало хлопот. Звонки, как правило, раздавались ночью, когда капитан лежал в постели. И дергали за цепочку— либо подвыпившие господа-чиновники, либо грузины-подростки, бродившие по ночным улицам. В конце концов Николай Николаевич приказал своему денщику Артемию гнать и тех и других в шею.

Однажды,— это было прошлой осенью,— Артемий выскочил на звон колокольца и застал у двери двух пьяных грузин. Подрался с ними. Одного обратил в бегство, а другого порядком избил. Утром Артемия арестовали и отвели к коменданту Каханову. Пострадавшим оказался князь. Капитан кое-как уладил скандал. Артемия же пришлось отправить к батюшке в поместье. С самой осени капитан жил один, и только позавчера, выезжая во Владикавказ для встречи и расквартировки идущего пополнения, полковник Верховский подарил Муравьеву своего денщика, Демку Мо* розова.