Море ржавчины - [13]

Люди описывают этот запах как резкий, едкий и густой. Это единственное, в чем я им завидую. Я понятия не имею, как пахнет смерть. Может, если бы я знала, то пожалела бы этого бота.

Я подошла к остаткам его головы. Лицевая пластина выгнулась вовнутрь, провода и чипы сгорели, жар еще плавил их в вязкое пластиковое месиво. Я подобрала голову ладонями, как футбольный мяч. Старой модели Т-серии предстояло выполнить еще одну задачу.

Я не знала этого трудобота, никогда с ним не встречалась. В этой местности он явно новичок, может, беженец с северо-запада, с тихоокеанского побережья. Там стало совсем худо, и многие беглецы забираются далеко на восток. К несчастью для этого гражданина, он забрался слишком далеко.

Я услышала снаружи шуршание шин по гравию и тихое завывание, с которым выключился электродвигатель. У меня осталось несколько секунд, чтобы отсюда смыться.

Я осторожно выбралась по осколкам стекла и обломкам бетона и направилась к укромному местечку в одном магазине через две двери. Перед ним была опущена чугунная решетка, а в ней паяльной лампой прорезано отверстие, чтобы мог пролезть человек. За этой импровизированной дверью к полу был привинчен стол, так что никто не мог бы напасть через дыру. Влезать приходилось медленно и аккуратно, мимо торчащей арматуры, которая могла бы оторвать конечность или повредить проводку.

Но зато здесь была прекрасная снайперская позиция – отсюда простреливалась верхняя площадка эскалатора и открывался вид на большое зеркало с отражением половины ступеней. А меня могли заметить только если знали, куда смотреть. Я неподвижно застыла у двери, сразу за решеткой, и слушала, когда они войдут, положив палец чуть выше спускового крючка, чтобы за миллисекунду открыть огонь.

Под их ногами хрустнуло стекло, в точности как под моими. Я пыталась распознать по звуку, сколько всего браконьеров, но шаги сливались с хрустом стекла, так что я не могла ничего разобрать. Трое? Четверо? Может быть, шестеро? Никак не нащупать алгоритм. Я мысленно отметила, что нужно будет попросить кого-нибудь написать для меня такой.

Шаги замерли, остался только легкий хруст переминающихся с ноги на ногу ботов.

– Вышибала? – раздался на удивление мягкий тенор. Это не сулило ничего хорошего. Подобные мягкие голоса – плохой признак. – Вышибала? – снова позвал он.

Я скосила глаза на лежащую рядом голову трудобота и, хотя не смела произнести ни звука, мысленно спросила его: «Это ты?» Он не ответил. Просто пялился на меня безжизненными разбитыми глазами.

– С ним покончено, – послышался мягкий голос. – Неженка его убила. Надо все проверить.

Неженка его убила. Вот дерьмо. Они меня знают. Они меня знают! Это с самого начала было подставой.

Ничто так не деморализует, как то, что тебя хочет убить кто-то знакомый.

Теперь я точно знала, кому принадлежит тот мягкий голос. Подобными голосовыми установками оснащались боты, имеющие непосредственный эмоциональный контакт с людьми. А конкретно этот голос есть только у четырех моделей-симулякров, а среди них Помощник.

Это был мой голос, только мужской. С командными интонациями. Такой использовали на административной работе или с военными ветеранами.

Это старая модель HS-68, в здешних местах его знали под прозвищем Купец. Гнусный тип. Коварный, хитрый, опасный. Во мне работали те же детали, что и в нем, до последнего резистора, транзистора и чипа. Для него я стоила куда больше, чем весь местный хлам и безумные бродяги вместе взятые.

По очевидным причинам мы старались держаться друг от друга на расстоянии, но не упускать из вида. Правда, никогда раньше вот так не сталкивались. Только не так. Если это Купец и он пришел за мной, я труп. Может, я и справилась бы с ним один на один, но не когда его прикрывают друзья.

Металлические ноги переступили со стекла на мрамор, потом металл клацнул о металл. Их двое, нет, трое, и один движется к эскалатору. Они наверняка знают, где засел Вышибала, и решили начать поиски оттуда. А это всего в нескольких метрах от того места, где скрючилась я. Больше нет нужды прятаться.

Я запустила голову трудобота в вестибюль по высокой дуге, так что она перелетела через перила и плюхнулась в реку битого стекла в трех этажах ниже. Звук удара о пол раскатился, как взрыв хлопушки в консервной банке, и вызвал стрельбу со всех сторон.

– Стой-стой-стой! – выкрикнул бот еще более нежным тенором. Даже в разгар заварушки он оставался спокойным, выдержанным и невозмутимым. – Это всего лишь отвлекающий маневр. О чем вы только думаете, гребаные трусы? Если вы ее изрешетите, какой от нее прок?

– О чем мы думаем? А сам-то как считаешь? Мы не хотим, чтобы в нас стрелял тот, кто заставил замолчать Вышибалу.

Проклятье. Купец. Черт! Черт! Черт!

Но кто те два других отморозка, которых он притащил с собой? У Купца никогда не было команды. И он не занимался браконьерством. Он охотник, обычный старый каннибал вроде меня. Все это совсем не в его духе.

– Остынь, приятель. Заряда в импульсной винтовке Вышибалы хватит на три, может, на четыре выстрела. А он наверняка хоть один раз пальнул в Неженку, если не разрядил весь аккумулятор. – Теперь он говорил чуть громче. – Слышишь меня, Неженка? Твоя импульсная винтовка почти разряжена. Может, сдашься?