Море Дирака - [16]

— Я хотел говорить с главным инженером, — сказал Черныш.

— И не думайте, — сердито отрезал Гладунов. — Всегда помните, что вы не следователь, а эксперт, и только. Мы научные работники… Мы помогаем следствию, но не ведем его. Пока все вы свободны.

Черныш возвратился к себе. Он работал теперь в одной комнате с Захаровым. Тот и ехидничал и посмеивался, но в общем сочувствовал.

Теперь на столе Черныша возвышался мощный бинокулярный микроскоп. Его приволок Захаров.

— Смотри сам, — сказал он, ловя солнце круглым вогнутым зеркальцем.

Черныш благодарно кивнул головой.

Что толку смотреть? Ведь ясно как божий день, что ничего не ясно. И все же он еще раз положил пятидесятирублевую бумажку и принялся рассматривать ее в отраженном свете.

Просмотрев штук десять, он в изнеможении откинулся на спинку стула.

— Одно и то же, одно и то же…

Внезапно Чернышу пришла странная мысль. А почему, собственно, одно и то же? Почему они так удивительно одинаковы? Так похожи друг на друга, что их нельзя отличить? У них не только общий номер, у них все общее, даже случайные дефекты. Это деньги-близнецы!

Еще не додумав свою мысль, Черныш бросился ее проверять.

Внешне, на глаз, все бумажки отличаются друг от друга. Многие сильно измяты и потерты, некоторые выглядят как новенькие. Но микроструктура одинакова. На всех бумажках тот же правильный узор, то же распределение цвета и расположение водяных знаков. Даже у подлинных банкнотов нет такого поразительного единообразия.

И вот, наконец. Черныш нашел дефект. На полупрозрачном силуэте нижняя линия слегка размыта, она как бы сдвоена. Черныш проверил все бумажки и везде видел эту сдвоенную линию. На водяных знаках такое случается. Но чтобы на всех одно и то же…

— Захарыч, дай пятьдесят рублей.

— Ты что, с ума сошел? Где я тебе возьму? Вот рубль, хочешь — бери.

— Иди ты!..

Чернышу пришлось обегать почти всех сотрудников, прежде чем он раздобыл нужную сумму. Ее удалось обменять в кассе института на одну бумажку. Конечно, он мог бы взять контрольный образец. Он брал его уже раз десять. Но нет, ему нужна случайная бумажка! Авось выйдет.

Он сверил настоящий и фальшивый билеты. Так и есть! На настоящем все же нет этой сдвоенной линии внизу.

Одно открытие влечет за собой поток других. Черныш обнаружил крохотное чернильное пятнышко на одной из фальшивок, проверил остальные, и оказалось, что эта точка с удивительной правильностью и постоянством повторяется на всех. Согнутый правый верхний уголок так же повторен на всех денежных знаках.

Черныш снова и снова сверил между собой деньги и быстро записал свои наблюдения. В конце дня он ворвался в кабинет Гладунова.

— Тихон Саввич, у меня получаются совершенно потрясающие вещи!

Гладунов отложил в сторону толстую, желтую от времени книгу.

— Я вас не вызывал, товарищ Черныш.

Григория как из ведра окатили. Попятился к двери.

— Ну что, остыл немного? Теперь показывай.

— Интереснейшее наблюдение, — вновь загорелся Черныш. — Во-первых, все признаки, которыми характеризуются фальшивки, можно разбить на две группы. Одни постоянные, неизменные, они без какого-либо нарушения повторяются на всех денежных знаках. Другие — случайные — индивидуальны для каждой бумажки. К постоянным относятся такие приметы, как сдвоенная линия на водяном знаке, чернильное пятнышко, загнутый угол, отпечаток жирного пальца и еще несколько мелких пятен. К случайным — степень износа, измятость, потертость, пятна, которые не повторяются. Все дело в этих постоянных признаках.

Черныш запнулся от волнения и замолк.

— Ну и что? — сказал Гладунов.

— Как что? — удивился Черныш.

— Я хочу вас спросить, что следует из ваших наблюдений? Какие выводы?

— Выводы… выводы… — Черныш задумался, собираясь с мыслями.

Гладунов молчал.

— У меня возникла такая мысль, — неуверенно начал Черныш, — если б они были напечатаны на «Гознаке», то их структура, отличаясь в мелких деталях, в целом удерживалась бы около какого-то среднего уровня… Создается впечатление, что постоянные признаки могут быть связаны с нарушением технологического процесса печатания денег. Так мог возникнуть один и тот же номер на всех знаках. Несколько труднее объяснить повторяемость этой сдвоенной линии. Нелегко представить, что этот дефект может быть повторен с такой фантастической регулярностью. Эта тяжелая задача для самой совершенной технологии. И совсем невозможно, чтобы чернильное пятнышко размещалось на всех бумажках точно в одном и том же месте, обладало бы одними и теми же размерами, одинаковой формой и интенсивностью. Это уже к технологии никакого отношения не имеет. То же самое относительно отпечатка пальца. Он остался после прикосновения руки, испачканной машинным маслом.

— Скажите, разве наши аналитики не видели всех этих деталей, о которых вы говорите? — перебил его Гладунов.

— Почему? У них все это перечислено. И отпечатки пальца и загнутый уголок. В милицейской картотеке такого отпечатка нет. Проверяли уже… Сдвоенную линию аналитики как-то просмотрели. Но с нею вопрос остается открытым. Она нечеткая. Недостаток их экспертизы лишь в том, что там свалены в кучу все признаки — и постоянные и случайные. А я их как-то классифицировал, разложил по полочкам.