Море бьется о скалы - [17]
— Уходи! — не поворачиваясь к Степану, бросает Васек.
Степан поднимает камень.
— Мер, фауль![12]
Степан догадывается — в наказание немец хочет его нагрузить до отказа. Степан бросает камень и берет другой, чуть не в два раза больше. Немец, пнув Степана, провожает его злым взглядом, кричит вдогонку:
— Шнель, меньш!
Камень оказался не по силам. Острыми изломами он режет побелевшие пальцы, вытягивает жилы. Степан сильнее прижимает ношу к животу. Идет. Идет, точно в забытьи, ничего не видя и не слыша.
— Шнель!
— Быстро!
— Поворачивайся! — басит Егор, угрожающе размахивая шлангом.
Камень вырвался из онемевших рук. Степан сначала качнулся назад, потом ткнулся руками в землю. Камень, лениво кувыркнувшись под уклон, успокоился.
— Уснул, раззява! Других держишь!
Удар шлангом вдоль спины подбросил Степана. Не помня себя, он рванулся к полицаю. Вид Степана так страшен, что полицай опешил, но лишь на мгновение, а в следующее замахнулся шлангом.
— Но, но! Еще захотел?
— Шнель! Давай! — требует немец.
И Степан сникает, опять берется за камень.
Порядок восстановлен. Цепочка опять приходит в движение. Вопреки стараниям немцев, она движется медленно, лениво — каждый экономит движения, старается хоть немного сохранить силы.
Возле угла барака немец разделяет людской поток. Часть пленных, отходя вправо, бросает камни на краю большой мутной лужи. Другую часть немец направляет в центр двора, где норвежцы закладывают из камня фундамент благоустроенного латрина[13].
Степан угождает вправо. Здесь ближе. Это хорошо: иначе камень опять бы вырвался из рук. Он уже сползает, раздирая острыми гранями кожу на ладонях, пальцах. И Степан спешит. Шаг, еще и еще…
Наконец-то!.. Камень падает в кучу. Степан облегченно вздыхает. Как хорошо! А если немцы уже уничтожили остатки прижатых к Волге наших частей? А может, наоборот… наши подбросили подкрепления. Если бы так…
Немцы и полицаи не дают передохнуть и минуты. Криками и ударами они гонят вверх за новой ношей.
— Смотри, вот кукла… — говорит из-за спины Степана Васек. — Прикончил Жорку…
— Откуда знаешь? — бросает через плечо Степан.
— Повар сказывал. Он видал…
Степан впивается взглядом в часового. Немец молод, ему не больше двадцати. Он дьявольски красив. Только красота какая-то особенная, сахарная. Кажется, юнец только что сошел с открытки базарного фотографа. Он обнимался там с такой же сахарной красавицей, а понизу открытки шла, обрамленная цветочками, подпись: «Любовь — счастье жизни!».
Степану сначала не верится, что такой мог убить Жорку, но, поравнявшись с конвоиром, он уже не сомневается.
Юнец рисуется, ни на секунду не забывая, что он красив. Небрежно отставив на каблук левую ногу, он держит на автомате пальцы с розовыми ногтями. На русских юнец смотрит уголком глаз и так, будто мимо него движется что-то гадкое, до невозможности омерзительное.
Степан взрывается яростью. Взрывается так, что слепнет от горячего тумана, а руки сжимаются в кулаки. Степан старается вырвать их из карманов шинели.
— Чего встал? — Васек подталкивает в спину Степана. — Иди.
Точно очнувшись, Степан устремляется вперед, к камням. Сейчас он его… рассчитается. Только бы не промахнуться, а там будь что будет. Пусть топчут, рвут на части…
Степан поспешно набрасывает в полу шинели камни, сверху кладет остро сколотый. В нем добрый килограмм, если не больше. Степан спускается по склону. И с каждым шагом в нем нарастает напряжение. Оно достигает предела: Степан весь дрожит. Сейчас… Вот тут он… Где!.. Бледный, Степан ищет глазами юнца. Его нет. Неужели сменился? Досадно и в то же время — в этом Степан стыдится признаться даже самому себе — он доволен. Умирать, черт возьми, все-таки не хочется. А он шел на верную смерть.
На этот раз немец отталкивает Степана влево. Степан бредет на средину двора. Еще издали он замечает там между норвежцами знакомого — того, с суровым лицом и молодыми глазами. Направляется к нему.
Опустясь на корточки, Степан медленно, даже больше чем медленно, выкладывает к ногам норвежца камни. В трех шагах стоит немец с винтовкой. Степан настороженно ждет окриков, за которыми следуют пинки и приклады. Но немец молчит. Смотрит на Степана и молчит. Потом вовсе отвертывается, заводит разговор с другим немцем, стоящим чуть подальше.
Норвежец поворачивает к Степану лицо, прикрытое широкими полями зюйдвестки, подмигивает и говорит;
— Гудаг! Лангзам[14]. Помалю…
Степан удивляется — до чего мягок и певуч голос. А норвежец достает из нагрудного кармана комбинезона помятую сигарету и, прикурив, затягивается несколько раз. Посмотрев в сторону немца, норвежец кладет сигарету на камень, показывает на нее глазами Степану.
— Камрад…
Степан накрывает сигарету ладонью.
— Их — Людвиг. Ду?.. — спрашивает норвежец, поддевая мастерком цементный раствор.
— Их — Степан.
— Штепан? Корошо…
— Проходи! Не задерживайся! — приказывает Зайцев.
Немцу ничего не остается, как сказать:
— Шнель.
Но в его голосе не чувствуется злобной ненависти.
Отойдя несколько, Степан берет в рот сигарету. Она еще не потухла. Горит… От первой же глубокой затяжки Степан пьянеет. «Эх, жизнь разнесчастная, пропала ни за понюх табаку, — думает он. — Лены своей, конечно, больше не увидеть. Для нее я давно погиб. А норвежец-то… Вот человек! И немец не похож на остальных. Почему я не спросил о Сталинграде? Вот балбес».
Эта книга о достойных дочерях своего великого народа, о женщинах-солдатах, не вернувшихся с полей сражений, не дождавшихся долгожданной победы, о которой так мечтали, и в которую так верили. Судьбою им уготовано было пройти через испытания, столкнувшись с несправедливостью, тяготами войны, проявить мужество и стойкость. Волею обстоятельств они попадают в неоднозначные ситуации и очистить от грязи свое доброе и светлое имя могут только ценою своей жизни.
Роман армянского писателя Рачия Кочара «Дети большого дома» посвящен подвигу советских людей в годы Великой Отечественной войны. «Дети большого дома» — это книга о судьбах многих и многих людей, оказавшихся на дорогах войны. В непрерывном потоке военных событий писатель пристально всматривается в человека, его глазами видит, с его позиций оценивает пройденный страной и народом путь. Кочар, писатель-фронтовик, создал достоверные по своей художественной силе образы советских воинов — рядовых бойцов, офицеров, политработников.
Книга рассказывает о Герое Советского Союза генерал-майоре авиации Прокофьеве Гаврииле Михайловиче, его интересной судьбе, тесно связанной со становлением штурманской службы ВВС Советской Армии, об исполнении им своего интернационального долга во время гражданской войны в Испании, боевых делах прославленного авиатора в годы Великой Отечественной.
База Королевских ВВС в Скэмптоне, Линкольншир, май 1943 года.Подполковник авиации Гай Гибсон и его храбрые товарищи из только что сформированной 617-й эскадрильи получают задание уничтожить важнейшую цель, используя прыгающую бомбу, изобретенную инженером Барнсом Уоллисом. Подготовка техники и летного состава идет круглосуточно, сомневающихся много, в успех верят немногие… Захватывающее, красочное повествование, основанное на исторических фактах, сплетаясь с вымыслом, вдыхает новую жизнь в летопись о подвиге летчиков и вскрывает извечный драматизм человеческих взаимоотношений.Сокращенная версия от «Ридерз Дайджест».
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
В сборнике «Год 1944-й. Зарницы победного салюта» рассказывается об одной из героических страниц Великой Отечественной войны — освобождении западноукраинских областей от гитлеровских захватчиков в 1944 году. Воспоминания участников боев, очерки писателей и журналистов, документы повествуют о ратной доблести бойцов, командиров, политработников войск 1, 2, 4-го Украинских и 1-го Белорусского фронтов в наступательных операциях, в результате которых завершилось полное изгнание фашистских оккупантов из пределов советской Украины.Материалы книги повествуют о неразрывном единстве армии и народа, нерушимой братской дружбе воинов разных национальностей, их беззаветной преданности советской родине.