Но теперь, после предательства любимого человека…
Кто угодно изменится.
Уходя из нашей жизни, дорогие нам люди оставляют пустоту в душе. Этакую черную дыру, которую даже время не в силах залечить.
Не будь Артурия королем, она позволила бы себе слезы, как позволяла Линетта, когда узнала, что ее сестра Лионесса умерла от заражения крови в какой-то далекой деревушке.
И самое обидное происходит тогда, когда люди все еще живы, но они отдаляются от нас. Иногда у них не остается времени, но чаще им просто надоедает общество человека, и они уходят от него, даже не задумываясь о том, какую боль ему причиняют.
В итоге получается так, что один тоскует, рвет себя на части, даже плачет, но справляется с болью. А тот, второй, который ушел… он видит, какого человека потерял, и пытается вернуться. Не всегда, но обычно так и бывает, когда кто-то на ровном месте удаляется из жизни другого человека.
Что можно сказать о Ланселоте…
Он не просто так покинул Артурию и Камелот.
Не из-за страха, или прихоти…
Рыцарь просто не знал, как смотреть в глаза своему королю. В голубые, как море глаза, которые будут вонзаться в него, словно острые пики.
Угрызение совести всегда было страшным оружием. А для таких рыцарей, как Ланселот, и подавно. Он очень боялся сделать что-то не так, и всегда был образцом подражания…
А сейчас не только не спас королеву Гвиневру, но еще и погубил Короля Драконов Найтстаэ, который пришел к нему на выручку. Этим он обрек королевство на вторжение магической энергии из других миров и временных параллелей.
То есть, говоря короче, своим необдуманным решением спасти королеву навлек на Британию беду.
И после всего этого Ланселот должен был вернуться к королю?
Никогда.
Это не просто позор… это вина… вина, которую не загладить ничем.
* * *
— Это твой король? — спросил Рено, отходя от окна.
— Девушка в синем платье. Да, — Ланселот кивнул. — Это Артурия.
— Девка стала королем. Не увидел бы ее, не поверил, что Британией правит баба.
— Прошу вас, де Даммартен… не оскорбляйте моего господина. Я, как рыцарь, не могу это стерпеть.
— Щас я твой господин, — ухмыльнулся Рено. — Ты присягнул МНЕ, и будь добр следить за своими словами, рыцарь!
Как бы это дико не звучало, но Ланселот действительно присягнул Рено де Деммартену. Это было единственным условием последнего, при соблюдении которого Ланселот мог остаться в Кале.
И пусть эта присяга была неофициальной, и он все еще являлся рыцарем круглого стола, Рено намеревался убедить Артура снять присягу с Ланселота.
Артурию французский сеньор знал только как Артура. За море не проникала информация о том, что король — девушка. Это и вызвало удивление Рено, когда он увидел девушку в дорогом синем платье и с золотой латной перчаткой на левой ладони.
Но, в таком случае, дело в корне менялось.
Соблазнить королеву будет не сложно. Рено сам по себе был очень красив, и не раз пользовался этим оружием, чтобы завоевать женское внимание.
— Разрешите вас кое о чем попросить, мой господин…
Ланселот сел на одно колено перед Даммартеном, показывая свое уважение.
— Что? На счет Артура что-то?
— Да. Прошу вас, мой господин… умоляю… не причиняйте ей вреда. В противном случае я не смогу подчиняться вашей воле…
— Я не понял, — лицо Рено стало серьезным; он понял, что хотел сказать Ланселот. — Ты мне что, угрожать решил, что ли?
— Выходит, что так.
Думать долго не пришлось.
Даммартен очень быстро прокрутил в голове все возможные развития событий.
— Ну хорошо. Я ей ничего не сделаю, если сама не нарвется. Тут твоя королева в безопасности, рыцарь.
— Моя королева умерла, Рено. И вы это знаете. Артурия же — мой король. Король, и никто более.
— Прям так никто? — язвительность так и шла от сеньора. — Даже как женщину не воспринимаешь?
— Ничуть, господин.
— А зря. Ты только посмотри на нее: личико красивое, титьки выпячивает, волосы блестят. А ноги-то… ноги какие…
— Рено… прошу вас…
Но Даммартен даже не думал прекращать издевательство над моральным состоянием Ланселота.
Он прекрасно знал, что чувствовал этот рыцарь к своей королеве. Там было нечто большее, чем просто доверие.
И на этом самолюбивый Рено не мог не сыграть.
— Она девственница?
— Чт… — вырвалось у Ланселота.
— Я тихо спросил, что ты вдруг решил уточнить? Что ж, повторю… О-Н-А ДЕВ-СТВЕННИЦА?
Как он смеет задавать такие вопросы?
Ланселот же попросил его не оскорблять короля… а этот вопрос как раз являлся оскорблением.
Девственница она, или нет, какую роль сей факт играет прямо сейчас?
— Ответь, рыцарь.
— Я… я не знаю, господин.
— То есть ты с ней не спал. Это хорошо, — Рено ухмыльнулся. — Слугам она не отдалась бы, другим сеньорам тоже. Низковаты по званию. Остаются ваши хваленые рыцари. Насколько я знаю, Персиваль и Галахад — церковники, у них обет держания малыша в штанах. Ты с ней не спал, а у Гарета есть жена. Больше внешне красивых рыцарей у вас нет. А значит: да, она девственница.
— Рено… — рычит Ланселот, чувствуя, как внутри него закипает огонь.
— Что? Что «Рено»? Я понимаю, ты выучил мое имя, но обсуждать мои действия ты права не имеешь. Так что повежливее, британец.
Зубы рыцаря скрипнули, но все же он повиновался.