Мордовские народные сказки - [46]

— А я должна дома сидеть? Нет, я пойду за хворостом.

— Но смотри, Марфа, через жердочки не ходи. Если уж пойдешь в лес, то иди через мостик.

— Как бы не так! Послушаюсь я тебя!

— А пойдешь через трясину, переходи осторожней.

— А твое какое дело? Я, может, буду на жердочках плясать.

Только Фрол из дому, а Марфа схватила веревку и пошла в лес за дровами. Набрала хворосту и назад пошла через трясину. Встала на жердочки и начала кривляться. Поскользнулась и провалилась в трясину.

Попала Марфа на зеленый луг. Посмотрела вокруг — ничего не видать, ничего не слыхать. Тогда она пошла вперед и напала на тропку. Смотрит, а на тропке черти сидят.

— Марфа, откуда ты свалилась сюда?

— Оттуда, где и была…

— Это как же так?

— А вот так! — Марфа навалилась на ближнего черта всей своей тяжестью. Черт испугался, крикнул не своим голосом:

— Что хочешь сделаю, только отпусти!

— Вывези меня туда, где я живу.

Черт привел Марфу на то место, где она провалилась, и говорит:

— Уцепись руками за мою ногу, я вынесу тебя на жердочки.

Уцепилась Марфа обеими руками за ногу черта, и он потащил ее сквозь трясину. Почувствовала Марфа — руки скользят и, чтобы не оторваться, взяла и уцепилась зубами за чертову пятку. Испугался черт, рванулся вперед что есть силы. От толчка соскользнули Марфины руки, и осталась Марфа в трясине.

Когда Марфа в трясине утонула, Фрол задумался: жениться или холостым жить? Если жениться, может, опять попадется такая, тогда совсем со свету изживет. А жить бобылем — тоже нет расчета: сам топи печку, сам готовь пищу, сам стирай белье.

Думал, думал и рассудил так: законная жена какая ни есть, а все-таки лучше. Достал веревку, привязал к концу гирю и отправился на место, где случилась беда с Марфой. Дошел до трясины, встал на жердочку и спустил веревку с гирей в преисподнюю. Подергал-подергал веревку и вдруг чувствует, что кто-то внизу дергает ее за другой конец. Фрол подумал, что за гирю уцепилась Марфа. Стал тянуть веревку. Тянул-тянул, смотрит: за ушко гири держатся две руки.

— Вот и вытащил Марфу, — сказал себе Фрол.

Глянул, а из трясины черт как выскочит. У Фрола даже веревка из рук выпала.

Черт говорит:

— Фрол, возьми меня с собой, я тебя научу жить богато. А об одноглазой сатане не тужи: я хотел ее вытащить, а она укусила меня за пятку.

— А как тебя зовут?

— Меня зовут Танчуткой.

— А как я тебя возьму? Люди увидят тебя.

— Я невидимым буду. А если понадоблюсь, ты только назови мое имя, — ответил Танчутка.

— Ну, коли так, возьму тебя.

Фрол смотал веревку, взял гирю за ушко и пошел.

Пришел домой, веревку и гирю сунул под кровать, сел на скамью и стал думать: «Зачем я послушался Танчутку, почему не спустил обратно гирю в трясину? Может, Марфу вытащил бы… Она хоть и одноглазая, хоть и вредная, но моя законная жена, она варила, стирала, а теперь кто обо мне позаботится? Как можно положиться на этого Танчутку?» Тогда Танчутка отозвался:

— Почему ты так думаешь обо мне, Фрол, разве я тебя покинул? Я здесь, вместе с тобой. Что обещал, все будет исполнено. У вас в селе у попа есть красивая дочь, она у него единственная. За нее поп душу отдаст. Сегодня я войду в нее и сделаю ее душевнобольной. Ты же пойдешь лечить ее. Кроме тебя, никто не сможет вылечить. Как только ты придешь к больной, тут же скажешь: «Выходи вон отсюда!» Я выйду, и поповна выздоровеет.

— Ладно, Танчутка, так и сделаю, — ответил Фрол.

Сварил себе щей, пообедал и лег отдохнуть. Рассветало.

День был воскресный — поп пошел служить обедню, а матушка с дочерью в обнимку еще спали. Вдруг спросонья крикнула поповская дочь не своим голосом:

— Ой, мама, погибла я!

Матушка с постели от испуга — на пол. Прижала дочь к груди и начала вопить:

— Что, деточка, с тобой? Что, родная?

А поповская дочь рвет ногтями свое лицо и приговаривает:

— Умираю, умираю, маменька!

Долго попадья успокаивала дочь, а она вцепилась зубами в ее пальцы. Взвыла от боли попадья, стала звать на помощь.

На кухне прислуга убирала посуду. Услышала, прибежала в спальню. Смотрит, пальцы попадьи в крови, а дочь лежит на кровати и бьется. Испугалась прислуга и спрашивает:

— Матушка, матушка, что случилось? Или зарезала свою дочь?

А попадья стонет:

— Нюра, а Нюра, иди скорей в церковь за батюшкой, а то дочь убьет меня. Видишь, прогрызла мне пальцы!..

Прислуга скорей в церковь. Позвала попа:

— Батюшка, идем скорее домой, что-то с дочерью неладное.

Поп бросил службу и как был в ризе, так и побежал домой.

Вошел в спальню к дочери, а она сидит как ни в чем не бывало и разговаривает с матерью. Поп говорит:

— Ай, Нюра, почему ты обманываешь? Я бросил богослужение, за это бог тебя не простит.

Поп подсел к дочери и стал гладить ее волосы, приговаривая:

— Что с тобой случилось, доченька?

А потом обратился к матушке:

— А почему у тебя рука в крови?

— Ты смотри, а то и тебя куснет, — отвечает попадья.

Дочь схватила попа за волосы, повалила его на пол и давай таскать. Крикнул поп благим матом, а потом стал просить:

— Отцепите ее руки, иначе она оставит меня без волос, тогда и в попы не сгожусь.

Побежала прислуга в церковь и крикнула народу:

— Православные! Идите помогите, батюшку душит дочь. Прибежал народ, смотрит: дочь сидит верхом на попе, а его волосы намотаны на ее руку. Сняли дочь с попа, привязали к кровати и говорят попу: