Морально-боевое состояние российских войск Западного фронта в 1917 году - [34]

.

Отношение войсковых комитетов к мерам Временного правительства и Верховного командования по восстановлению дисциплины в войсках и их боеспособности не было однозначным. Низовые комитеты – ротные, командные и полковые, состав которых большей частью был из солдат, отнеслись резко отрицательно к вводимым мерам. Комитеты высшего звена – фронтовой, армейские, корпусные, дивизионные, то есть те, в составе которых было больше представителей офицерского состава, ответственных за состояние воинской дисциплины и боеготовности войск, встретили эти меры с пониманием. Например, оперативная комиссия фронтового комитета в своем обращении ко всем комитетам призывала их к самоорганизации, сплочению армии, «сейчас же совместно с комсоставом приступить к организации строевых занятий, укреплению позиций, усилению разумной демократической дисциплины, безусловного исполнения приказов командного состава»[229]. Армейский комитет 3-й армии разрабатывал специальные [230]мероприятия по борьбе с антивоенными и антидисциплинарными проявлениями, просил у Военного министра и ВЦИК Советов особых полномочий, дающих ему «право действовать от имени ВЦИК», а у командного состава армии – «оказать в этом отношении самую энергичную поддержку», призывал все комитеты 3-й армии «прийти на помощь всем своим разумом, сердцем и силой». Армейский комитет 10-й армии, учитывая сложность положения, еще 4 июля призвал войска прекратить митинги, собрания войсковых комитетов проводить по мере надобности и только с разрешения командования[231].

Войсковые комитеты высшего звена – армейские, корпусные и дивизионные, оказывали практическую помощь командованию в осуществлении намеченных Временным правительством и Верховным командованием мер по восстановлению дисциплины и боеготовности в войсках путем разъяснительной работы. Так, по словам телеграфного сообщения начальника штаба 3-й армии генерала П. П. Лебедева командирам корпусов, армейский комитет рассылал «своих членов в дивизии с целью через них оказать деятельную поддержку начальствующим лицам в принятии решительных мер по восстановлению дисциплины и боеготовности, авторитета начальников, доброжелательных между ними отношений, а также по налаживанию правильных занятий в войсках и укреплению позиций[232].

Выполняя постановление Временного правительства об ограничении свободы печати и опираясь на него командование Западного фронта приняло меры к недопущению в войска большевистских газет. С этой целью был установлен контроль за поступлением периодических изданий на железнодорожных станциях прифронтового района, в полевых почтовых конторах и в войсковых частях. При обнаружении большевистские издания конфисковывались и уничтожались. Кроме того, командование армий и фронта неоднократно обращалось в вышестоящие органы власти о немедленном закрытии большевистских газет «Окопный набат», «Голос правды», «Рабочий и солдат», «Социал-демократ», «Звезда» и др.[233]

Действия Временного правительства, Верховного командования и командования фронта, направленные против разложения армии, возбуждающего влияния на солдат крайне левых и правых политических партий, не были последовательными. Закрывая большевистские и не допуская в войска даже меньшевистско-эсеровские издания, военные власти не препятствовали, а способствовали поступлению в массовом количестве буржуазной прессы, таких газет как «Речь», «Русское слово», «Биржевые ведомости», «Вестник» и других, тенденциозно освещавших события в стране и армии. В войсках Западного фронта были известны факты закрытия командованием большевистской газеты «Звезда», запрещения командующим 10-й армии генералом П. Н. Ломновским печатать в типографии штаба газеты «Голос 10-й армии» и одновременно разрешения на печатание в той же типографии контрреволюционного бюллетеня Союза офицеров армии и флота. Все это, в свою очередь, вызывало недовольство и бурный протест солдатских масс[234].

Временное правительство и военные власти внимательно следили за тем, какую реакцию вызвали в войсках вводимые репрессивные меры и их эффективностью в восстановлении дисциплины и боеготовности. В ответ на запросы верховной власти из войск поступали неутешительные сведения. Введенные постановлениями Временного правительства и приказами Верховного командования репрессивные меры, по словам донесений из частей и подразделений, повысили лишь «внешний порядок», устранили случаи «явного неисполнения» солдатами боевых приказов, но вызвали их «скрытое недовольство и даже ненависть и ожесточение». Солдаты считали «введение репрессий покушением на вновь полученные права». Об этом сообщалось начальником 2-й Сибирской стрелковой дивизии командиру 1-го Сибирского корпуса 10-й армии, отмечалось делегатами на объединенном заседании армейского комитета 3-й армии с представителями полковых, дивизионных и корпусных комитетов[235]. «Отсутствие митингов в Замирьевском гарнизоне и прекращение продажи большевистских газет, несомненно, успокаивает солдатскую массу. В общем, складывается впечатление, что под влиянием строгих приказов солдаты больше замкнулись в себе и стали менее смелыми и резкими в своих политических суждениях о Временном правительстве и Военном министре Керенском, ограничиваясь сейчас только резкими нападками на «буржуев» – кадетов, которые, по их мнению, в последние дни хотели уничтожить Совет рабочих и солдатских депутатов и были единственными виновниками министерского кризиса», – сообщал начальник 24-й полевой военной хлебопекарни корпусному интенданту гренадерского корпуса 2-й армии