Монумент - [10]
— Благие Магистры и сюда успели добраться? — Этот голос Баллас слышал в доме священника, впервые придя в себя после побоев.
— Не то слово! Что ни день — выходят новые распоряжения о том, что можно изучать, а что нельзя. Некоторые дисциплины вызывают у Магистров опасение. Они не одобряют лингвистику и не позволяют изучать скрижали Девяти Свидетелей. Я не понимаю, в чем тут проблема: подлинность скрижалей не вызывает сомнений. Тем не менее Церковь почему-то волнуется. А больше всего досталось истории. Нашим профессорам разрешено преподавать только официальную версию, одобренную Церковью, — ту, что подтверждает существование Четверых, но не углубляется в их биографии. Нельзя даже подробно рассказывать про эпоху, когда они жили. У нас связаны руки, Кальден…
— А как же Красная Война?
— Все то же самое. Официальная версия. Со времен нашего конфликта с лективинами влияние Друина и Церкви возрастали. И точка. Мы не имеем права пересматривать историю этого периода. Церковь полагает, что мудрее не ворошить прошлое и не копаться в подробностях…
— Хотелось бы знать, чего они боятся, — негромко сказал Кальден.
— Боятся? Вряд ли Магистрам знакомо это чувство. Что до войны, то здесь существует масса исследований. Они охватывают все — от прибытия лектвинских кораблей и до полного уничтожения Бледной Расы. Все обсосано бессчетное число раз. Тут не найти ничего нового… Я-то думаю, Церковь опасается, что люди возьмутся изучать самих лективинов. И в конце концов те перестанут казаться… — Смуглый мужчина помедлил.
— Необычными? — подсказал Кальден.
— Да, — кивнул его собеседник. — Ведь что для нас лективины? Демоны. Темное порождение зла. Мы склонны в это верить, поскольку так привычнее и удобнее. Но если только мы возьмем на себя труд задуматься, придется признать, что лективины были всего лишь иной расой. Они ничуть не более странны, чем собаки, птицы или рыбы… Или мы сами, если уж на то пошло. Церковь не может этого допустить. — Он замолчал. А потом, чуть понизив голос, точно выдавая опасную тайну, прибавил: — Ты слыхал о раскопках в Галдирранских холмах?
— Некоторые сплетни до меня доходили, — кивнул старый смотритель. — Там нашли предметы лектвинской культуры. Церковь прикрыла раскопки.
— Можно подумать, что это были какие-то кошмарные артефакты. Или магические предметы страшной и неведомой силы. Ужасные вещи, которые могли потрясти основы Церкви…
— А нет?
— Археологи выкопали миски, ложки, кинжалы — вот и все. Простые вещи, очень похожие на наши собственные. В том-то и загвоздка, Кальден. Лективины не так уж от нас и отличались. Да, они выглядели иначе, но так же, как мы, молились, строили храмы… и ели ложками. — Ученый невесело рассмеялся. — Такие крошечные детали могут уничтожить атмосферу зловещей тайны. Трудно представить, что истинный демон станет пользоваться ложкой. Чтобы сохранить традиционный облик лективинов, раскопки, как ты выразился, и прикрыли. А все находки конфисковали и зарыли обратно.
— А что же археологи?
— Точно не знаю. Но в Академию они не вернулись. Возможно, их прикопали там же, где и находки. В наше время ученый — опасная профессия.
На долгое время воцарилось молчание.
Затем Кальден сказал:
— Ну, надеюсь, твою науку еще не запретили?
— Нет, слава Четверым. Геология покамест считается перспективной. — Мужчина ухмыльнулся. — Магистры очень любят красивые разноцветные камешки, которые иногда удается вырыть из недр земных.
— Кстати о маленьких камешках. У меня есть вещица, которая тебя заинтересует, — сказал Кальден, направляясь к одной из полок.
Баллас подался вперед, едва не высунувшись в коридор. Беседа двух ученых заинтересовала его. Опомнившись, он собрался вернуться на темную лестницу, однако помедлил. Поведение Кальдена изменилось. На протяжении всего разговора старик оставался спокойным и насмешливым, но теперь, вынимая деревянную шкатулку, заметно напрягся. Словно внутри лежало что-то действительно необычное.
Скорее всего в шкатулке не окажется ничего интересного. Кусок старого горшка. Или заржавевшая рукоять меча, которым владел какой-нибудь знаменитый воитель древности. Или перо известного философа… Любая из этих чепуховин могла вызвать экстатический восторг ученого.
Но как знать? На всякий случай Баллас снова поднялся на несколько ступеней и затаился в тени.
Кальден поставил шкатулку на стол, снял через голову цепочку с ключом и отпер Миниатюрный замок.
— Вот из-за этой вещицы я и пригласил тебя сюда, — сказал он, вынимая из шкатулки небольшой металлический диск. В его центр был вправлен голубой камень размером в дюйм. По краям диска размещались четыре камня поменьше. Кроваво-красные, они располагались симметрично, словно отмечая стороны света.
— Ну как? — Кальден протянул вещицу геологу.
— Красиво, — отозвался тот. — Что это?
— Честно говоря, понятия не имею. Возможно, просто украшение. Или какой-то талисман. Несколько недель назад умер один ученый. Он завещал мне свою коллекцию, в которой была и эта штучка. Скорее всего он знал о ее предназначении не больше, чем я. Да и в любом случае теперь у него уже не спросишь. Но скажи-ка мне, друг: что это за камни?
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Пролилась кровь эльфов и настал Час Презрения. Время, когда предателем может оказаться любой и когда никому нельзя верить. Войны, заговоры, мятежи, интриги. Все против всех и каждый за себя. Но по-прежнему таинственно сплетены судьбы ведьмака Геральта, чародейки Йеннифэр и Дочери Старшей Крови, княжны Цириллы…
Цири, дитя Предназначения, заплутала между мирами. Погоня следует за ней по пятам, и снова, снова — не то место, не то время. Кто в силах спасти ее? Кто способен помочь? Лишь Геральт, ведьмак, мастер меча и магии. Тот, кому не страшны ни кровопролитные сражения, ни полночные засады, ни вражьи чары, ни жестокая сила оружия. Тот, который — один против всех. Тот, которого ведет, направляя, таинственная воля судьбы…
«Кровь эльфов» — конечно же, роман о ведьмаке Геральте. Равно как и роман о княжне из Цинтры, воспитанной ведьмаками и ставшей ведьмачкой. Это книга о Каэр Морхене — цитадели ведьмаков. Их доме. Это произведение о жизни и смерти, любви и разлуке. О верности долгу и о Предназначении… О великой войне и ее последствиях. О мире, в котором все меньше места остается для магии и все больше — для материализма… И связующим звеном не только всего романа, но цикла в целом была и есть Цири — Дитя Старшей Крови…Маленькая принцесса Цири из Цинтры — девочка, чья судьба неразрывно связана с простым ведьмаком — представителем исчезающей профессии, является, как гласят пророчества, носительницей «старшей» — эльфийской — крови.
Мастер меча, ведьмак Геральт, могущественная чародейка Йеннифэр и Дитя Предназначения Цири продолжают свой путь — сквозь кровопролитные сражения и колдовские поединки, предательские засады и вражеские чары. Весь мир против них, но их ведет и направляет таинственная судьба. Дитя Предназначения любой ценой должна войти в Башню Ласточки.