Монтайю, окситанская деревня (1294-1324) - [28]
Затем семья снова делается в какой-то мере «большой»: один из братьев Видаль, Бернар, женится; новая супружеская пара живет какое-то время вместе с братьями и со старухой-матерью, которая по-прежнему там. Наконец, domus вновь становится нуклеарным: старая Гийеметта умирает; братья Видаль, кроме Бернара, окончательно покидают отеческий дом, они стремятся построить себе осталь в другом месте; они могут также войти в другое жилище — например, через брак; таким образом, у каждого из них будет свой domus. Кроме того, они могут стать пастухами или жертвами инквизиции. Бернар Видаль, его жена и их дети, образующие все вместе простое и полное ядро, остаются на борту одни.
Совершенно очевидно, что такие вещи, как найм и увольнение домашних работников и служанок, совпадают с ключевыми моментами и с характерными фазами семейного цикла. Эти «моменты» и эти «фазы» соответствуют, например, возрасту детства сыновей; их последующему переходу к состоянию полноценных работников; уходу дочери с целью организации семейной жизни вне domus и т. д.
В некоторых случаях, очень немногочисленных, дело доходит до полных больших семей. Такая семья включает много поколений: она предполагает совместное проживание отца и матери с супружеской парой, которую образуют сын-наследник и его жена (в Монтайю этому определению соответствует лишь семья Ривов, которая включает два поколения супругов, то есть четырех человек; впрочем, внутренняя склока развалит эту четверку, поскольку сноха в конечном счете будет изгнана из-за несовместимости характеров).
Другой вариант полной большой семьи — это семья с несколькими братьями, «frérèche». Она включает двух братьев или брата и сестру с их супругами. Они живут вчетвером, вместе с ними их дети (в Монтайю подобные случаи неизвестны; однако я обнаружил несколько настоящих frérèche вне нашей деревни, в других местностях верхней Арьежи в ту же эпоху).
В целом эти высшие формы семейного «расширения» (несколько поколений или несколько братьев) в нашей местности теоретически возможны, но не особенно часты. Смерть слишком рано уносит стареющих взрослых (особенно это относится к мужчинам), следовательно, у супругов нет времени образовать «четверку» с молодой парой, проживающей тут же и созданной их сыном или дочерью. С другой стороны, ни нравы, ни недостаточно эффективная система землепользования не способствуют существованию больших frérèche. Конечно, в один прекрасный момент начнется их расцвет. Но это будет значительно позже, в южных земледельческих хозяйствах XV века, расширившихся в результате депопуляции{89}. То же самое — в обширных испольных хозяйствах{90}. Тосканы и Бурбоннэ с начала эпохи Возрождения.
Domus, наконец, немыслим без генеалогических связей, которые соединяют его с другими domus, родственными и существующими параллельно, за счет кровных связей или родства. Они уходят и в прошлое, находясь под эгидой genus [рода] или линьяжа, то есть того же domus, рассматриваемого ретроспективно, — но не более, чем на один век или четыре поколения назад.
Иногда из линьяжа делают одну из основных ценностей обществ прошлого. Это безусловно верно для знати. Но в Монтайю генеалогические связи в рамках линьяжа, являющиеся ценностью местной и сельской, оказываются на втором или на третьем плане: они подчинены первичной ценности, воплощенной в самом domus, который может быть определен в данном случае как группа из ныне живущих членов семьи и домочадцев, обитающих под одной крышей. В общем, сознание genus достаточно живо в нашем приходе и в верхней Арьежи — но не более того: крестьяне охотно говорят о том, что тот или иной человек происходит из породы кюре, из породы брехунов, из породы еретиков, негодяев или прокаженных. (Я использую здесь народное выражение из породы... для более удобного перевода слова genus; более точный и научный перевод требует передачи этого латинского термина выражениями типа линьяж кюре и т. д.) Проказа, которой дети заражаются от родителей, дает обитателям графства Фуа пример, как они полагают, наследственной или «родовой» преемственности на протяжении четырех поколений. (На самом деле в случае с проказой речь идет, с точки зрения науки, о псевдонаследственности, поскольку передача происходит через инфицирование; но наши деревенские жители не знают этой тонкости...) Сознание родовых связей существует и у самых обделенных. Пастух Пьер Мори из Монтайю высказывается в том смысле, пусть и недостаточно ясно, что линьяж целиком или плох, или хорош — или весь из катаров, или весь из доносчиков. Однако нотабль и «совершенный» Раймон Иссора из Ларна философски отвечает ему, говоря о роде Бай-Сикр, из которого вышел доносчик большого полета: В каждом линьяже есть славные люди и есть люди дурные.
