Монтаньяры - [40]

Так в чем же смысл «темного дела», если не считать его лишь свидетельством умения Дантона бороться за достижение поставленной цели, не считаясь со средствами и потерями? Конечно, он мог бы возмутиться тем, как ловко использовали Пэзи и бывшая подруга затруднение Дантона. Но тогда он потерял бы самое главное, потерял то, что было для него смыслом жизни. Предположим, Дантон, не желая быть обманутым, гордо отказался бы от сомнительной сделки. Конечно, он мог бы, не ввязываясь в нее, подождать. Но тогда он бы рисковал потерять Габриель и, ради вздорной щепетильности, упустил бы свой план добиться личного счастья! Именно так он и будет поступать всегда, но уже в борьбе за благо революции, Не эта ли способность и сделает его «величайшим мастером революционной тактики»?

Медовый месяц проходит в квартире Дантона на улице Мовез-Пароль вблизи рынка, и ночной шум от этого торгового муравейника не мешает молодым супругам. А ровно через месяц после свадьбы Дантону предстоит серьезное испытание. Назначена официальная церемония принятия его в коллегию адвокатов Советов короля. Новичок должен произнести речь на латинском языке. Это не пугает Дантона, ибо с латынью он давно хорошо знаком. Хуже другое: тему выступления объявят только в момент предоставления слова. Есть основания опасаться подвоха: многие из будущих собратьев Дантона недолюбливают его за вызывающий цветущий вид, жизнерадостность, сильный голос. Если вступающий не получит большинства голосов, вся хитрая сделка с покупкой должности пойдет насмарку.

День испытания настает. В традиционной мантии и в квадратной шапочке мэтр д'Антон появляется в зале коллегии адвокатов Советов короля. Старшина коллегии говорит ему по-латыни: «Расскажите нам о моральном и политическом положении страны в связи с юстицией».

Это была западня! Как раз сейчас происходит «бунт привилегированных» против короля. Парижский парламент яростно сопротивляется и не хочет регистрировать эдикты короля о новых налогах, которые они должны платить. Все было неясно в этой двусмысленной борьбе, и весь народ она вводила в заблуждение. Неизвестно, на чьей стороне члены коллегии. Дантон, повернувшись к Сент-Альбену и Парэ, сопровождавшим его, бросил друзьям: «Они хотят заставить меня идти по острию бритвы!»

Однако он быстро подавил свое возмущение. Ему надо, конечно, понравиться своим коллегам, но он не может жертвовать репутацией искреннего человека. Он не унизится до угодливости, он выскажет свои взгляды и постарается сделать это не в вызывающей форме.

К сожалению, текст этой речи, в которой Дантон открыто, хотя по необходимости сдержанно, занял свою политическую позицию, полностью не сохранился. Остался лишь ее пересказ Сент-Альбеном, он характерен поразительной смелостью Дантона. Ведь он выступал перед аудиторией, которая явно была на стороне «своих», то есть парламента, привилегированных.

Дантон заявляет, что оправдать их нельзя. Дворянство и духовенство должны пойти на жертвы. Хотя бы ради собственных интересов. Они обязаны понять народ, который голодает и заслуживает поддержки. А в пресловутой дуэли между парламентом и королем Дантон видит всего лишь конфликт между двумя группами привилегированных. Они слепы и не понимают того, что надвигается, что является страшным. Распря между ними их внутреннее дело, от которого угнетенный народ не имеет никаких выгод, никакого выигрыша. Поэтому он уже давно протестует, и в конце концов угнетенные восстанут. Дантон заканчивает великим и вдохновенным пророчеством: «Горе тому, кто провоцирует революции, горе тем, кто их совершает!»

Конечно, Дантон не призывает к революции, ибо там, где он выступал, некого было к ней призывать. Но недалеко то время, когда перед ним будут слушатели из народа, и тогда он призовет к ней. Ясно, что если бы его слушали другие люди, он уже тогда сделал бы это. Но и сказанного более чем достаточно, чтобы потрясти аудиторию. Еще бы! Советы короля никогда еще не слышали такого открытого осуждения Старого порядка и его представителей. Молодые адвокаты выказывают знаки одобрения. Старые же хмурятся и, обнаруживая, что они уже подзабыли латынь, требуют от Дантона изложить речь в письменной форме. Они хотят спокойно изучить ее. Возникает дискуссия, в которой молодые разъясняют консерваторам неосновательность их подозрений, доказывают, что Дантон сказал громко то, что уже давно ясно даже многим аристократам. Дантон предлагает повторить слово в слово свою речь и готов сделать это немедленно. Такая уверенность в своей правоте производит впечатление, и в итоге спор завершается благоприятным решением о приеме Дантона в коллегию адвокатов Советов короля.

Дантон принимает поздравления. Теперь он обладатель солидного положения, своей адвокатской конторы. Настало как будто время пожинать плоды усилий. Однако ему потребовалось не так уже много времени, чтобы почувствовать иллюзорность надежд на быстрое обогащение. До сих пор не увенчались успехом изыскания многих историков с целью выяснить, сколько же судебных дел провел Дантон за время между 1787-м и 1791 годом, на протяжении которого он занимался, наряду со многим другим, своей адвокатурой. Наиболее вероятная цифра 22. Это не так уж много, вернее очень мало, даже если бы это были крупные процессы с участием богатых клиентов и с большими гонорарами. Но никаких громких процессов нет, хотя Дантон прилагает все усилия, чтобы расплатиться с долгами и создать приличный семейный очаг.